Светлана Нергина - Ступени к Храму

И причем я этим восхищаюсь даже сейчас, когда прошло пятьдесят лет, – а что уж говорить о времени учебы? Она, пожалуй, за всю мою жизнь была единственной, на кого я хотела быть чуточку похожей (честно признаюсь, мне это не удалось).

Я, переминаясь с ноги на ногу, стояла перед закрытой дверью и не знала, что мне делать. Подслушивать за риль Дарвинт? Увольте, бывают и куда менее страшные способы самоубийства…

Вернуться к ведьмам и сказать, что побоялась, не посмев нарушить правил приличия?

Засмеют ведь.

И, глубоко вздохнув для храбрости, я быстро прижалась ухом к двери…

– Так, Ирна, ведь все эльфийские диалекты с третьего по десятый использовались впоследствии магами для составления собственного, магического языка? – в привычной скороговорочно-непринужденной манере напирала Дарвинт.

– Ну… да, – неуверенно-смущенно отвечала девочка.

– Ну так тогда значит, что седьмой диалект также был использован для составления заклятий? – еще больше нападала риль.

– Н-н-нееет, – совсем растерялась девочка. Выучила, по всей видимости, параграф от сих до сих, но забыла порыться в примечаниях… – и теперь студентка совершенно не знала, что делать.

– Но как же, Ирна?! – изумленно откинулась на спинку кресла Дарвинт (нет, я не видела, но просто за десять лет все ее жесты и привычки выучила наизусть). – Если все эльфийские диалекты с третьего по десятый были использованы для создания магического языка, то, значит, и седьмой использовался! Или я не права?

Девочка помертвела и судорожно вцепилась пальцами в столешницу. Сказать риль Дарвинт, что она не права? Повторяю, есть и менее страшные способы самоубийства. На такое не решился бы ни один человек в Храме. Ну разве что Хранящая.

– Ирна, да ответьте же! – недовольно нахмурилась Дарвинт. – Я не права?

– П-п-правы, – запинаясь, прохрипела студентка.

– Да ну? – Тонкая бровь взвилась высокой дугой. – Значит, седьмой диалект использовался?

– Нет! – в отчаянии проскулила девочка.

– Но ведь использовались все – с третьего по десятый, – «недоуменно» повторила Дарвинт. – Вы сами это только что подтвердили!

Ирна мечтала уже только об одном: провалиться сквозь землю. Далеко-далеко, и жить там вместе с кротами и дождевыми червями. Просвещать их относительно толком не выученных эльфийских Диалектов. Подсказать ей заклинание, что ли?

А между тем Дарвинт обожала ставить людей в такие обстоятельства. Скажет какое-нибудь непреложное правило, а потом еще и ехидно спросит: «Я не права?» – и попробуй что-нибудь возрази! Правильный же ответ – на любой такой вопрос – начинался с двух коротких слов: «Да, но…»

Дескать, да, вы правы, я в этом не сомневаюсь, но, видите ли, существуют некоторые исключения из сказанного вами, несомненно действующего в большинстве случаев правила. Исключения вроде того, что седьмой диалект в силу чрезвычайной сложности произношения не был использован магами, хотя об этом и мало кто знает.

Между тем истязание младенцев было завершено фразой:

– Садитесь, Ирна, вы сегодня, видимо, не выспались! – и на заклание позвали к доске кого-то следующего.

Итак, хватит подслушивать, как обычная первокурсница. Лия права, более совершенные способы получения информации действительно имеются. Только знают о них не такие пай-девочки, как она, а хулиганки со стажем. Даже я сама уже не помню, сколько секретных заговоров я порушила в пух и прах благодаря одному такому миленькому заклинанию…

Энергии у меня, конечно, было не много, но на заклинание хватит. Тем более что для него магии требовалось по минимуму: ведь по остаточной энергии очень легко выяснить, кто ее бывший хозяин. А на подслушивающее заклинание магии шло настолько мало, что ее остатки успевали рассеяться прежде, чем изумленный маг успевал сообразить проверить пространство на их наличие. Удобная вещь, одним словом.

Вполголоса прошептав пару слов, я принялась прослушивать комнату. Не слова – нет, они мне были не нужны – определение ноцратических языков я и без того знала, – а мысли. Чувства. Страхи. Общее настроение, короче.

Так-так… Первокурсники – они на то и первокурсники, они еще мало соображают, что вокруг происходит и чем это лично им грозит. Когда самое страшное в жизни – схлопотать «незачет» у риль Дарвинт, то мало задумываешься о том, что творится во всем остальном, не знающем определения метонимии, мире.

Но вот среди ярко-желтых – неувереных, белесо-седых – панически боящихся и ярко-красных – расстроенных пятен эмоций ровным синим светом возникло лиловое. Спокойное, чуть тревожное. Ожидание. Готовность ко всему. Без страха. Без предвкушения и нетерпения. С умеренной долей любопытства. И все.