Стивен Браст - Сетра Лавоуд

Вот иллюстрация к моим словам: знакомая всем пьеса Аррискало Как Кейрана и Келхор бродили ночью по улицам Драгейры в поисках Настоящей Стали без всякого сомнения основывается на том же самом источнике что и произведение э'Зисы Как Траут и Три'нагор бродили ночью в поисках подходящего Стакана Клявы , так что бродячие театральные труппы чаще всего имеют один сценарий для них обоих, разузнают, благодаря человеку, приезжающему заранее в намеченный город, кого из героев в нем любят больше, и переодеваются в соответствующие одежды.

Когда я в первый раз встретился с Паарфи Раундвудским, он пытался научить пестро-окрашенную Восточную птицу декламировать цветистые фразы и, одновременно, привлечь к себе внимаю красивой молодой женщины, также одетой в яркие цвета, хотя у нее совсем не было перьев. Я не могу сказать, какая из этих целей была главной, хотя женщина, конечно, уже умела говорить.

Существует маленькая, но голосистая группа теологов, которая утверждает, что на границе невозможного (хотя даже эта маленькая, но голосистая группа теологов не в состоянии назвать это просто невероятным) находится утверждение, что боги играют в азартные игры. Однако широкая публика и огромное число рассказчиков историй о «богах во время игры» придерживаются противоположного мнения; и действительно, множество людей настаивают на том, что боги играют. По меньшей мере, глядя на то, как они обрисованы в историях вроде той, которую пишет Паарфи, многие думали бы о них куда хуже, если бы они не играли.

Чтобы доказать это, я не могу сделать ничего лучше, чем процитировать из выше упомянутого Как Траут и Три'нагор бродили ночью :

Три'нагор повертел пальцами орб. Хотя он и его товарищ все еще были в виде людей, раздался звон, как если бы монета потерлась о чешую.

— Они могут менять это на еду, одежду, безопасное или, по меньшей мере, комфортабельное место для сна, на услуги целителя или временной подруги.

— Так они и делают, — сказал Траут.

— Тем не менее вы должны согласиться, что нам не нужны ни еда, ни кров. О целительстве я вообще не говорю, а наши любовницы должны быть совсем другими.

— Было бы абсурдно спорить с этим.

— Тогда почему, скажите мне, мы должны играть таким же способом, как делают они, когда мы рискуем проиграть совсем другое?

Большинство людей в мире знают, как ответил Траут. Для тех же, кто слишком молод или вырос в провинции, я, будьте уверены, вернусь к этому знаменитому ответу в подходящее время. Но сейчас давайте продолжим наш предыдущий рассказ.

Сейчас необходимо сказать пару слов об играх, в которые играют боги. Напомним, что зачастую они придерживаются противоположного мнения о значении и целях таких действий, и, действительно, что это за боги, чьи действия имеют значение и цель , в то время как обычно они не делают ничего, но только без конца обсуждают? Когда этот взаимный обмен мнениями достигает уровня спора (то есть, говоря обычным языком, они не согласны друг с другом, но не в ученом смысле этого слова, а тогда, когда обсуждают что-то важное), то становятся предметом мифопоэтической интерпретации, хотя у некоторых писателей боги ссорятся почти непрерывно, в то время как у других они только демонстрируют разные стороны одной и той же мысли.

Но, самое главное, замечание Три'нагора бесспорно справедливо: хотя идея риска ни в коем случае не чужда богам — Катастрофа Адрона, как мы можем предположить, может считаться таким несчастным случаем — их риск измеряется не ценой обеда или даже ценой крови. Честь, однако, является понятием, с которым они знакомы, и сколько раз мы слышали такие вполне обыкновенные в нашем мире заявления: «Я ставлю мою священную честь», за которым следует, на жаргоне игроков, что-то вроде «поддерживешь ли ставку»?

И, конечно, у богов есть понятие о месте и занимаемом положении, так что хотя они никогда не ошибаются, все-таки один может быть более прав, чем другой (мы отсылаем заинтересованного читателя к старой Дворцовой пьесе Рыбы в свой Сезон , где эта мысль проиллюстрирована самый интересным образом).

Когда я в первый раз встретился с Паарфи Раундвудским, он работал над обработкой Восточной легенды об Фенарианских гулях — вампирах, которые не подвержены зловредному влиянию чеснока, что и привело их к подлинно трагическому величию. Результатом этой работы должны были стать несколько объемистых томов и по меньшей мере еще два тома детальных рецептов, разработанных этими несчастными во время их долгих странствий. Мы обсуждали все это во время обеда (скромная трапеза из нескольких блюд — жареный поросенок, немного капусты, рыбный стейк, небольшая утка, холодный суп с лесными ягодами; остальное не удержалось в моей памяти), и, к моему вечному сожалению, я предположил, что, возможно, исследование этих блюд интересует Паарфи больше, чем древний рассказ о вечно голодных живых трупах. Паарфи ответил, что такие мысли действительно часто посещают его, и на это указывает даже выбранное им название своего труда Кровь и Красный Перец .