Марина Дяченко: Вирлена

Ранним утром отправилась она за озеро, где на опушке жил могучий и страшный колдун.

Имени его никто не знал - боялись и поминать, чтоб лиха не накликать. Прислуживали ему нетопыри да хищные птицы, а еще поговаривали, что в полнолуние он доит молоко из воткнутого в стену ножа, и этим молоком поит огромную, в два человеческих роста гадюку... Он знался с мертвецами на кладбище, поднимался в небо на одном совином перышке, знал все заговоры и заклинания, и много, ох как много темных, недобрых дел приписывала ему молва...

И к этому-то человеку и пришла Вирлена.

Дом стоял на отшибе, дороги к нему поросли крапивой; Вирлена изжалила босые ноги, пробираясь к калитке. Колдун оказался дома - на столе перед ним лежали книга и человеческий череп.

Мороз продрал по коже девушки, но она не испугалась и твердо ответила на вопрос, зачем пришла.

- А, - засмеялся колдун, - любовь... Что ж, коли любишь, готова ли заплатить?

- Готова! - воскликнула Вирлена, в душе которой проснулась надежда.

Еще громче засмеялся колдун:

- Хорошо... Получишь своего Кирияшика хоть завтра, только на закате придешь ко мне... а уйдешь на рассвете!

Ужас охватил Вирлену. Хотела она бежать... но не смогла, потому что вспомнился ей Кирияшик.

- Будьте прокляты, - прошептала она сквозь слезы, - приду...

И она пришла.

Путь ее был долог и тягостен; мучимая стыдом и страхом, она совсем уж решила возвращаться назад - но привиделся ей Кирияшик, умирающий на поле боя, и стиснула она зубы, и снова продолжала свой путь.

Колдун уже ждал ее:

- Пришла-таки? Ну, будет все по-твоему...

И дверь, тяжелая дверь затворилась за ее спиной - сама, без шороха, без звука. В полутемной комнате стояли друг против друга двое заплаканная, дрожащая девушка и отвратительный, безжалостный колдун.

Вирлена горбилась, обхватив себя, будто пытаясь защититься; огромная, горячая рука тяжело опустилась ей на плечо. По телу девушки пробежала судорога; вторая рука накрыла другое плечо. Медленным, исполненным власти движением колдун провел ладонями по трепещущим рукавам вышитой сорочки - и руки девушки безвольно упали вдоль тела.

- Будет тебе Кирияшик, - сказал колдун негромко, и Вирлена зажмурилась, чтоб не видеть в полутьме над собой страшного лица. Она зажмурилась - и почувствовала вдруг, как от ее мучителя остро пахнет горькими, терпкими травами.

- Ничего, - сказал колдун странно глубоким, потусторонним голосом, потерпи... - и жесткие пальцы его взялись за кисточку шелкового пояска.

Вирлена дрожала все сильнее; плечи ее сотрясались, и зуб на зуб не попадал.

- Я разожгу огонь, - прошептал колдун, и в очаге тут же вспыхнуло пламя, - тебе не будет холодно... Пойдем...

И он увлек ее за собой в глубину своего жилища, и тонкий красный поясок, соскользнув, так и остался лежать на пороге.

Вирлене хотелось умереть, ничего не видеть и не слышать; чужая рука коснулась ее горячей шеи, медленно, будто изучая, провела вниз, по вороту рубашки, задержалась, опустилась ниже, коснулась груди... Будто множество горячих игл пронизали девушку насквозь - она еле сдержала крик.

- Ничего, - тихо, мягко прошептал колдун. - Потерпи...

И рука его двинулась ниже, ощупывая талию, оглаживая живот, и девушка замерла в надежде, что самого страшного и стыдного места рука не достигнет - и в ту же секунду жесткие пальцы нашли его, нашли сквозь рубаху, юбку и передник...

- Пожалуйста... - простонала Вирлена, - не надо...

- Не бойся, - прошептал колдун отрешенно. - Не бойся...

Две его горячих ладони легли девушке на бедра; провели раз, скользнули ей за спину, погладили там... И снова и снова повторялись неторопливые, мягкие прикосновения, пока у Вирлены не зазвенело в ушах, и незнакомое, горячее, почти мучительное чувство не поднялось из самого ее нутра - и немного ослабило дрожь.

Что-то негромко треснуло - и она сразу почувствовала, как ослаб пояс юбки и завязка передничка.

- Ой... - она схватила ускользающий подол руками - но запястья ее были тут же крепко схвачены:

- Нет.

Юбка и передник соскользнули на пол - Вирлена осталась в вышитой рубахе до щиколоток.

Горячие ладони колдуна снова легли ей на бедра, теперь она чувствовала их так ясно, будто не тонкой ткани, а собственной ее кожи они касались. Когда-то жесткие пальцы теперь ласкали ее - ласкали так нежно, так бережно, так ласково, что она согрелась наконец, и, справившись с дыханием, смогла длинно, прерывисто вздохнуть.

- Хорошо, - шептал колдун в самое ее ухо, и шепот этот тихонько щекотал ее, - хорошо...