Лорен Колман - Порода героев

Сбитый с толку очередной переменой темы, маг с минуту молчал, покачивая головой.

– Новые лаборатории? – спросил он наконец. – Зачем?

– Существующие достаточно хороши и будут заняты, но в них не разместить всех линз и матриц.

«Объяснил…»

– Урза… – снова начал Баррин, но мироходец прервал его:

– Я понимаю, что дополнительные линзы будут поглощать загрязненную ману… – Урза водил длинным пальцем по линиям заинтересовавшего его чертежа. – Может быть, фильтры? Разделение маны перед фокусированием…

– Урза…

– Да, конечно, фильтры. Она наверняка использовала фильтры. Даже в Царстве Серры мана не абсолютно белая. Она упоминала, что абсолютная чистота недостижима. Вопрос в том, способна ли матрица фокусировать ману из одного источника попеременно с более сложными…

– Урза!

В просторной аудитории с отличной акустикой выкрик Баррина прозвучал, словно раскат грома. Урза медленно отвернулся от исписанной доски и взглянул на мага. Глаза мироходца горели огнем, и Баррин узнал в них камни транов, за которые Урза сражался с братом три тысячелетия назад. Они становились заметны в минуты слабости или напряженных раздумий (когда мироходцу было не до того, чтобы сохранять иллюзию обычных глаз). Бесспорно, сейчас дело было вовсе не в слабости.

– «Маяк», – отчетливо проговорил Баррин, называя по имени военный корабль, над которым так долго работала вся академия, судно, способное странствовать между мирами. – Ты утверждал, что это оружие станет решающим, что это ядро нашей обороны, изобретение, с которым нелегко справиться даже технике Фирексии…

Урза печально улыбнулся.

– Я был слишком самоуверен, – сказал он. – Да, «Маяк» уже сейчас может нанести серьезный удар фирексийцам, и в этом наша надежда, но один он не выиграет войну. – Урза помолчал, камни в его глазницах постепенно принимали вид обычных человеческих глаз. – Баррин, ты ведь был там, в Царстве Серры… Одно-единственное сражение, и то едва не окончилось нашим поражением. Нужно продолжать работу.

– Он был еще недоработан, – возразил Баррин в надежде втянуть Урзу в спор и тем заставить высказаться до конца.

– Непригоден, – тяжело уронил Урза, положив конец спору. – «Маяк» – ядро Наследия, но сам по себе он бессилен. Да, он поможет нам выиграть время, необходимое для создания совершенной обороны. Как ты сам однажды заметил, нельзя полагаться на то, что я окажусь рядом, чтобы участвовать в битве против Фирексии. За мной все еще охотятся фирексийские чистильщики. Другие мироходцы тоже представляют для меня угрозу, как и непредвиденные… случайности. – Видимо, Урза вспомнил годы, проведенные им в плену Явимайи. – Обстоятельства иногда бывают сильнее меня, и, хотя я верю, что даже рок признает за мной право бороться со злом, полагаться на него нельзя. «Маяк» необходимо довести до совершенства.

Баррин представил себе корабль, каким он был на сегодняшний день. Невиданная скорость, мощное вооружение. И все миры открыты для него. Чего же еще? Правда, Баррин больше занимался магией, нежели техникой, но десятилетия, проведенные рядом с Урзой, и для него не прошли даром. На его взгляд, «Маяк» уже теперь был непревзойденным шедевром техники, полностью отвечающим своему назначению. Может, и стоит добавить еще несколько штрихов, но это мелочи. Если этого мало, не лучше ли обратиться к другим средствам обороны?

Урза не замедлил разочаровать мага:

– «Маяк» не обычное изделие, выполняющее предписанные действия раз навсегда определенным способом. Он живет собственной жизнью. Не такой, как твоя или даже жизнь Карна, но в одном он подобен вам обоим: он способен развиваться, изменяя свой вид и возможности. Наследие будет состоять из множества изобретений, созданных впоследствии и объединенных с «Маяком». И, если тебя интересует, почему было не ввести эти усовершенствования с самого начала? – добавил он, предвосхитив вопрос мага. – Объясняю, что это вопрос времени и сохранения тайны. Уверен, со временем возникнут дополнения, о которых даже я еще не думал. А если бы мы с самого начала снабдили корабль всем необходимым, его мощь привлекла бы внимание Фирексии, как луч маяка привлекает птиц. Между тем сейчас, пока корабль не выйдет на рубеж атаки, обнаружить его невозможно.

Последние слова привели Баррина в состояние легкой оторопи.

– И где же этот рубеж? – проговорил он, захваченный величественным зрелищем, открывшимся его уму, и ожидая новых откровений.