Window Dark - Время Красной Струны

Но задуманное по ряду обстоятельств осуществить не удалось. Во-первых, я вряд ли решился бы стукнуть Иринушку. Во-вторых, несмотря на бардак, царивший вокруг, ни одного обрезка трубы рядом не валялось. И в-третьих, снаружи раздалось слаженное топанье: отряды выдвигались на обед.

Желудок пронзительно заурчал, реагируя на привычные звуки. Будь тут Эрика, я сгорел бы от стыда. А так нет, кого смущаться? Ну, и в крайнем случае, что естественно, то не безобразно.

— Вам, наверное, обедать пора, — догадалась Иринушка.

— Угу, — немедленно согласился я. А перед глазами стояла тарелка, наполненная белыми трубочками макарон. И сверху, как памятник, лежала котлета, обильно политая дурманящим соусом.

— Так бегите, — милостиво разрешила Иринушка.

— Мы после обеда вернёмся, — встряла Говоровская.

Я таких скоропалительных обещаний давать не стал. Просто кивнул неопределённо. И так натаскался, вся рубаха в пыли. Теперь минут пять в умывальнике плескаться придётся. И опаздывать никак нельзя, а то кто-нибудь, вроде Таблеткина, без зазрения совести проглотит твою порцию, и ходи потом голодный до самого ужина. Поэтому к отряду я припустил так, словно мне пообещали олимпийскую медаль высшей пробы.

Обед пролетел незаметно. А когда от супа с гренками, второго и компота, наполненного сморщенными грушами и ярко-жёлтыми абрикосинками, осталось лишь тепло, приятно греющее живот, Инна потянула меня к клубу почти насильно. Мышцы ныли, работать до ужаса не хотелось, и я упирался, как ишак на узкой горной тропинке. Мне хотелось упасть на прогретую солнцем скамейку параллельно линии горизонта и провести хотя бы полчасика в блаженном ничегонеделаньи.

— Пошли, — строго выговаривала Говоровская. — Я обещала, что мы вернёмся.

— Вот и иди, — мой голос огрызался изо всех сил, а взгляд блуждал по округе в поисках подходящей скамейки. — Я-то ведь ничего не обещал.

— Ну и пойду, — Инна обиделась и отпустила мою руку. Я обрадовался налетевшей свободе, но не тут-то было.

— Мы же у Иринушки ничего не спросили, — Инна попробовала воздействовать на меня с другой стороны. — Ты не забыл? Мы же проводим расследование.

Я вздохнул и приготовился покориться неласковой судьбе. Но тут ноги остановились. Причины были весьма уважительными: метрах в десяти впереди на левой от дорожки скамейке сидела Эрика и что-то тщательно вырисовывала в альбоме. Казалось немыслимым не заглянуть в её альбом. Ноги радостно оттаяли и дружно зашагали к указанной цели. Инна повеселела. Она-то думала, что я поддался уговорам. Разочаровывать её я пока не собирался.

Возле скамейки я присел и начал перевязывать шнурок. Эрика на меня ноль внимания. Мало ли пацанов за долгий день бросает судьба к её ногам. Я тщательно завязал узел, поднялся, разогнулся, словно невзначай наклонился над альбомом. И замер, как вкопанный.

С белого листа на меня смотрело существо, одновременно напоминающее уродливый гриб и спустившуюся с небес грозовую тучу.

— Ты где с ним встречалась? — выпалил я.

— Тебе-то что? — холодно отозвалась Эрика. — Ведь всё равно не поверишь.

— Да я сам такого же видел, — и руки мои описали круг, показывая реальные размеры клубящегося монстра.

Досадливо кривя губы, приблизилась Инна. Мне показалось, что она сейчас вцепится в меня и утащит к клубу. Но не было в эту минуту таких сил, что могли меня сдвинуть с места. Между мной и Эрикой словно протянулись тысяча невидимых цепей.

— Я даже скажу, где ты его видела! — пообещал я. — У директорского особнячка!

— Не совсем, но рядом, — не стала спорить Эрика. — Я чуть не врезалась в него с обратной стороны эспланады. Теперь вот думаю, откуда могло выползти такое страшилище?

— А мы не думаем! — гордо сказал я. — Мы проводим расследование. Да ты знаешь, кого мы уже успели увидеть?

И я начал рассказ. Мне хватило одного взгляда, чтобы заметить, какими тоскливыми стали глаза Говоровской. Поэтому в её сторону я не смотрел. Для меня существовала только Эрика. И я детально описывал каждого монстра из сонма чудищ, топтавшихся ночью возле клуба. А когда отряды начали собираться на ужин, моя команда увеличилась на ещё одного человека. Каждая клеточка моего мозга пропиталась бешеной радостью: в расследование согласилась включиться сама Эрика Элиньяк.

Линейка затягивалась. Пашка переступал с ноги на ногу. Сегодня каким-то дурням взбрело в голову врыть аж четыре флагштока. Три раза лагерь переводили с места на место, чтобы поднять ещё одно знамя. Умереть — не встать. Так к концу смены вывесят весь морской алфавит и заставят сдавать экзамены, размахивая флажками. Впрочем, поднятые флаги морскую азбуку не напоминали. Но об этом Пашка не догадывался. Размышления о флагах прогоняла жгучая досада из-за напрасно потраченного времени. Больше всего Пашке хотелось, чтобы построение закончилось побыстрее. И чтобы потом его не успели припахать на уборочные работы.