Кэтлин Морган: Кристалл огня

Она быстро сделала карьеру в этом военизированном обществе, став одной из лучших воительниц. Известность Мариссы простиралась далеко за пределы планеты Морака, за последние несколько циклов ее несколько раз нанимали для выполнения заданий, и она успешно их выполнила, значительно пополнив казну сообщества.

Да, невесело подумала Марисса, нет никаких сомнений. Совершенно ясно, что надо делать.

Марисса бросила последний взгляд на плачущих женщин и вышла из комнаты. Ее намерения определились. Одна строчка записки огнем горела у нее в мозгу, мучила… стучала в висках…

«Раздобудь мне Брейса Ардейна».

От сильного удара о каменную стену воздух со свистом вырвался из груди Брейса Ардейна. Он тяжело дышал, шаря руками по камням и пытаясь удержаться на ногах. Потом боль пронзила его, ноги подкосились, и он рухнул на пол.

– Вставай, Ардейн, – раздался над ним суровый голос. – В конце концов ты же волен выбирать. Или отрекись, или получай все тебе причитающееся.

В глазах у Брейса, как в калейдоскопе, кружились разноцветные огни. К горлу подступала тошнота. И еще – боль. О Боже, все его тело охватила такая боль, что он едва не застонал. Брейс попытался встать, но не смог.

– Дурак! – бросил стоявший над ним человек. – Безмозглый дурак!

Сильная рука схватила его за волосы и рывком поставила на колени. Голова Брейса откинулась назад, и взгляд уперся в жестокое лицо Мардока, последнего из приставленных к нему тюремщиков.

Брейс знал, что за этим последует. Он попытался порвать бериллиевые кандалы, но они не поддавались.

– На этот раз тебе не удастся выиграть, Ардейн. Его высочеству надоело твое упрямство. – Мардок улыбнулся. – Твои предыдущие тюремщики были слишком мягкосердечны. Они в отличие от меня не знали, как следует «уговаривать» тебя. Ты не отвертишься – мне платят пять тысяч империалов, и я не стану рисковать такой суммой.

Он оттянул назад голову Брейса, и боль усилилась.

– Итак, что же ты выбираешь? Готов ли смириться? Деньги приятная штука, но я получаю такое же удовольствие и от пыток. В любом случае я выиграю.

Видя холодную ненависть в глазах Мардока, Брейс понимал, что он говорит правду. Его не ждет ничего, кроме бесконечных мучений. Он неимоверно устал и ослаб после многих дней, проведенных на голодном пайке. Стоит ли держаться и дальше? И что он этим докажет?

Криво усмехнувшись, Мардок занес над ним свой огромный кулак. Брейс напрягся, чтобы встретить удар, но это не помогло. Боль ослепила его, все вокруг потемнело, потом вспыхнуло бело-голубым огнем предсмертной агонии.

Ему хотелось умереть.

Мардок разжал пальцы. Брейс, скорчившись, упал ничком, к горлу подступил комок. Его тошнило, но желудок был пуст. Наконец тошнота отступила, но он остался недвижим. Испарина покрыла его лицо.

С гримасой отвращения Мардок пнул Брейса в бок, заставив дернуться от боли. Потом тюремщик отошел от него, опустился на стул и удовлетворенно усмехнулся.

– Ну что, решил, как поступить? – мрачно спросил он. – Что ж, я потерплю. Можешь пару секунд подумать. Я знаю, как бывают мучительны вопросы чести.

Честь. О чем это говорит Мардок? От боли Брейс почти ничего не понимал. Как странно! А сам он считал это волевым противостоянием.

Честь!

Ах да, теперь он вспомнил! Та глупая идея, которая подвигла его более двух циклов назад предстать пред королевским Высшим Советом и выступить против тех, кто приговорил брата и их старого учителя к Смерти на планете Карцер. Эта ничтожная идея…

Но Беллатор уже забыл о том, что такое честь. В самом деле, во всей Империи уже нельзя найти даже следов честности и порядочности. К этому привела их утрата Магического кристалла, а случилось это сотни циклов назад. И единственной реальностью теперь была тюремная камера из железа и камня, а его жизнь зависела от человека, который сидел поблизости и ждал ответа.

Зачем он упорствует, надеясь продержаться и выстоять? Вероятно, просто обезумел.

Безумие!

О, какой трепет вызывает в нем это слово! Ужас охватил Брейса. Резко мотнув головой, он преодолел это чувство. Боги, он не должен был принимать такого решения! Разве не сумасшествие – броситься в заведомо проигранную битву?

Мысль, что безумие настигает его, преследовала Брейса. Это семейное проклятие дома Ардейнов унесло жизнь его отца, когда сам Брейс был еще ребенком, но теперь оно настигло и его. В нем было больше оттенков, чем в учениях Ватиса, всегда облаченного в длинные белые одежды наставника его и Тирена. Оно казалось более реальным, чем годы, проведенные им в Имперской Академии, куда легко поступил Брейс, достигнув необходимого возраста, чтобы служить вместе со старшим братом. Оно впечатляло больше, чем привитые там понятия о гордости и чести, чем строгая военная дисциплина и привычка к бездумному повиновению. Все эти принципы вошли в вопиющее противоречие с основами мировоззрения, заложенными их старым учителем…