Игорь Ковальчук - Северянин

– Не понимаешь, ну и ладно, – отмахнулся тот.

– Но как же мне быть теперь?

– Не знаю.

– А это вообще возможно для меня – вернуться в мое время?

– Почему же нет? – лицо старика, едва видимое за густой седоватой растительностью, покрылось морщинами от улыбки. – Дожить, например.

Агнар понял, что альв шутит.

«А я действительно могу дожить? – подумал он с удивлением. – И встретиться с самим собой там, в далеком будущем? С ума сойти». Он думал об этом, когда малыши-альвы в последний раз примеряли к двери гигантский, затейливый, отлитый и выкованный по их указаниям железный запор – к холодному, смазанному жиром железу они с горем пополам могли прикасаться. А перед сном он перебрал список завтрашних дел. Запор он закончил, завтра карлики, должно быть, будут его ставить на дверь, а он – присматривать, не надо ли чего подправлять. А потом он пойдет в кузню и попробует вытянуть такую же тонкую проволоку из сплава золота, меди, олова и десятка присадок, какую совершенно спокойно делают любые подземные мастера…

Скандинав проснулся от того, что его лицо защекотала травинка, которую пошевелил ветер. В первый момент он подумал лишь о том, что солнышко пригревает, и день, должно быть, будет замечательный. А потом вдруг понял, кажется, что-то не так. Открыл глаза, резко сел… он лежал на траве, на полянке, окруженной вековыми деревьями, а рядом, старательно спутанный, пасся его оседланный конь, откормившийся и раздобревший на альвовых харчах.

Подскочив от неожиданности, викинг оглянулся. Все вещи были аккуратно сложены рядом – одежда, тючок с запасом продовольствия, щит и оба меча – один из узорного, другой из небесного железа, – а также тщательно завернутые в кусок странной, очень тонкой и нежной ткани выкованные им в альвийской кузне украшения. Пораженный, молодой мастер развязал ремни на обоих тючках и внимательно осмотрел их содержимое. В свертке с продовольствием оказалось довольно много еды, которую ему явно положили гостеприимные хозяева таинственных подземелий, а среди одежды – рубашка, штаны и плащ из ткани, которую они же сами ткали из ниток, как понял скандинав, сделанных из какого-то подземного лишайника – тонкой, плотной, теплой и очень нежной.

Упаковав вещи обратно в тюки, Агнар сел и, обхватив голову руками, замер. В голове была абсолютная ясность, и, наверное, именно поэтому он не мог понять, как же это так случилось, что заснул он в подземелье альвов, а проснулся уже здесь, под солнышком, – мол, иди-ка ты, человек, на все четыре стороны. В первый момент он испытывал одну только досаду и обиду на существ, воспользовавшихся его неоценимой помощью, а потом просто вышвырнувших за дверь. А где же обещанная награда?

Но постепенно эмоции отступили, и пришло осознание – с ним поступили вполне вежливо и достойно. Альвы – не люди, бог их знает, как у них принято прощаться. Здесь находились все его вещи, в том числе и те, которые ему помогли изготовить в подземной мастерской. Есть у него и продовольствие, его хватит на то, чтобы добраться до любого человеческого поселения. Есть у него одежда про запас – мало ли что. И – самое главное – у него есть знания, которые он получил «в гостях», и эти знания у него никто не отнимет, и они такие необычные, что за них любой хороший кузнец отдаст все, что угодно. А знания лучше любой материальной награды.

Эти мысли успокоили викинга. Он встал, поймал коня, снял путы и навьючил вещи на него. Конь посмотрел на хозяина с укором, однако ему это не помогло. Скандинав не испытывал голода, поэтому сразу сел верхом. Он чувствовал себя ужасно глупо: он не понимал, где находится, в какой стороне юг, в какой – север, приходилось ехать наобум.

Конь уверенно шагал сквозь лес, то довольно густой, то редкий, но везде вполне проходимый, будто чувствовал стойло. «Ну вот, приведет меня обратно в поместье – то-то я себя дураком буду чувствовать. Ездил-ездил – и в результате обратно приехал. Кстати, судя по погоде, времени в гостях я провел немного. Все еще лето».

Жеребец вдруг остановился как вкопанный, и скандинав уже собрался ударить его пятками по бокам – но поднял голову и сам замер. На прогалине, куда они только-только въехали, стоял, задумчиво склонив голову набок, черный единорог.

Это был именно единорог, хотя в первый момент его можно было принять за великолепную красавицу-лошадь с лоснящейся шкурой и огромными выразительными глазами. И, конечно, у него был длинный, прямой, как стрела, черный рог с тонким кончиком.