Игорь Ковальчук - Северянин

Хотя выезжать ранним утром, в туман и холод, – этот май оказался намного холоднее и более промозглый, чем в прошлом году, – было малоприятно. Позевывая, викинг кутался в свой плащ и на этот раз до самого полудня, пока солнце не стало припекать, ехал верхом, хотя очень не любил это занятие и предпочитал часть пути идти рядом с конем.

– А побыстрее ты не можешь? – недовольно поинтересовался единорог, уже дважды в нетерпении исчезавший в гуще леса, но снова возвращавшийся.

– Могу. Но тогда я набью себе шишек на заду, а коню сотру спину. Тебе младшего собрата не жалко?

– Я слишком многого набрался от вас. людей. Вот и получается, что младшего собрата мне жалко, но себя – жальче.

– Как это удобно – все сваливать на людей. А в зимних холодах не люди ли виноваты, случайно? Или в том, что трава не такая вкусная, как прежде?

– Откуда ты знаешь, ты что – пробовал?

«Да уж», – отдуваясь, подумал Агнар. Среди своих неспешных, обстоятельных в жизни и в разговорах соотечественниках он слыл бойким, но в действительности мог блеснуть остроумием лишь тогда, когда собеседники никуда не спешили. И в беседах с единорогом он довольно часто не мог с ходу придумать, что бы такое сказать. Однако он не злился, скорее готов был хлопнуть себя по бедрам в деланном возмущении и восхищении, – мол, вот шельмец, навострился языком болтать!

– Да не то чтобы языком, – объяснил единорог. – Я уж скорее пользуюсь магическим способом. Язык у меня не человеческий. И горло тоже.

– Чарами, значит, владеешь, – проговорил викинг. – Меня научишь?

– А с чего вдруг?

– Как это? По дружбе, ну, и в благодарность за помощь, конечно.

– Мы же договорились, что я, открыв тебе нашу тайну, уже тебя отблагодарил.

– Это ты решил за меня, разве не так? Я ведь молчал, кажется.

– Ну а что ж ты молчал? Надо было спорить.

– Вот сейчас и спорю. А будешь возражать, навьючу на тебя все наше продовольствие – пусть мой конь отдохнет.

– Вот еще! Я тебе разве грузовой единорог?

– Не выделывайся, а то превратишься в грузового осла.

Путешествие получилось веселым. По вечерам скандинав устраивал для себя лежбище и разжигал костерок. Он уже обзавелся маленьким котелком, в котором кипятил себе воду с травами или даже варил что-нибудь, если хотелось есть. Первый раз молодой мастер старательно спутал коню ноги, а следующим вечером единорог вступился за своего «младшего собрата».

– Дай ты ему отдохнуть! Я прослежу, чтоб он не убежал.

– Точно проследишь? – недоверчиво переспросил усталый и потому особенно раздражительный Агнар.

– Точно.

– Смотри, если сбежит – я тебя оседлаю.

– А ты сначала поймай!

– Ну давай, удирай! И придется тебе без магии остаться. И без человеческих самок.

– Уел, – шумно фыркнуло волшебное существо. Лошадь викинга принялась со вкусом объедать молодую травку, пробивавшуюся сквозь толстый слой палой хвои.

В этот вечер скандинав спокойно улегся спать, в уверенности, что все будет хорошо. Единорог куда-то увел жеребца – должно быть, на ближайший луг, в поисках травы погуще и послаще. Все последующие вечера молодой мастер проводил в одиночестве, но по утрам оба скакуна оказывались на месте – сытые, довольные, отдохнувшие.

Чем дальше на юг, тем лес больше редел, правда, молодой поросли в этих краях хватало, в том числе и явно посаженной человеческими руками. Викинг знал, что белги, гойделы и представители прочих кельтских племен, хотя и рубили много деревьев для своих нужд, но обязательно засаживали вырубленные делянки саженцами тех деревьев, которые им указывали друиды. Частенько бывало так, что селяне не просто совали в землю семечко, а тратили уйму сил и времени на то, чтоб в хорошей, старательно удобренной навозом и золой земле вырастить саженец, и лишь потом пересаживали его в лесную почву и не оставляли без своего попечения.

Сначала Агнара это удивляло – у крестьян и так слишком много забот, чтоб еще тратить свое время и усилия на заботу о древесной поросли. Он принял эту сторону жизни белгов, как дань уважения к друидам и лишнее доказательство того, что жрецы леса всесильны в этом обществе.

Но потом он взглянул на это с другой стороны: на Островах было слишком мало лесов и слишком много поселений, каждому жителю которых требовалось очень много леса. Если белги сажали зерно в землю, они благодарили ее за урожай, старательно ухаживали за ней, оставляли отдохнуть под паром. Если они собирали в лесу ягоды или орехи, обязательно оставляли подсоленную лепешку или большой ломоть хлеба для тех лесных обитателей, которых они лишили пропитания. И в том, чтобы обязательно посадить дерево взамен срубленного, тоже была своя мудрость.