Андрей Лазарчук - Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга I

Там, где вокруг ноги обернулось щупальце, кожа начала гореть. Ох как гореть…

Снизу дом – замок? – из которого они удрали, казался совсем маленьким. Но возможно, что отсюда виден был лишь самый его край.

Небо над замком было тёмным, а по краям – светлым, почти белым.

Под ногами не было видно ничего. Алексей по-настоящему надеялся лишь на то, что вода всегда собирается внизу.

Потом он увидел светящееся туманное пятнышко. А может быть, увидела Саня – она тронула его плечо и показала вниз. К тому времени ногу жгло так страшно, что половина сил уходила на то, чтобы не обращать внимания на жжение.

Вторая половина – на поиски равновесия, естественно.

Они замерли ненадолго, и вскоре стало ясно: кто-то или что-то поднимается по тропе им навстречу, светя себе путь голубоватыми фонарями.

Алексей достал оружие и проверил его.

"Марголин" был в полном порядке, заряжён разрывными. Револьвер шериффа с таким именно названием: "Шерифф", – насчитывал в своём барабане пять патронов. Один был истрачен по бандиту, а один вчера, во время проверки боевых качеств. "Шерифф" Алексею понравился очень – одним новшеством. Хорошо забытым, разумеется. Револьвер был самовзводный – но взвод осуществлялся после того, как сделан предыдущий выстрел. Поэтому – очень лёгкий спуск. Необычайно лёгкий. Выстрелил и тут же взвёл для следующего выстрела. А не как повсеместно – тянешь-тянешь-тянешь спусковой крючок, пока курок изволит соскочить с шептала…

Всё это хорошо. Только вот Аникит остался в машине. Никуда он оттуда, понятно, не денется – однако выведет ли кривая странствий в ту же точку пространства? Этого не знал никто, кроме тех молодящихся теток, что прядут пряжу судеб. А может, и они ещё не знали…

Алексей взвёл курок револьвера, взвёл курок "Марголина" – и стал ждать.

Минут через десять донеслись звуки: хруст щебня и множественное дыхание. Судя по звукам, поднимались четверо или пятеро. Не налегке. С чем-то увесистым на плечах.

Ещё минут через десять Алексей увидел их. Глаза уже вполне привыкли к полумраку.

Впереди шёл крупный старик с копной белых волос на голове и белой бородой, заброшенной за плечо. За ним – двое: ещё более крупные бугаи с плетёными то ли корзинами, то ли клетками за спинами. Замыкала шествие пожилая женщина в тёмной одежде – тёмной настолько, что видна была только её простоволосая голова.

И она, и идущий первым старик несли перед собой будто бы банки со светляками: что-то, испускающее мерцающий сиреневый свет. Тот свет, от которого лица людей превращаются в лица мертвецов, а зубы и белки глаз начинают светиться…

Алексей подумал, что лучше всего было бы сойти с тропы и дать им дорогу, но – некуда было сходить. Вернее, сойти было можно – обнаружив себя: осыпи по сторонам тропы только и ждали, когда их тронут…

Поэтому встреча стала неизбежна.

– Здравствуйте, – сказал Алексей, когда блуждающий свет фонарей упал на его ноги.

Старик поднял лицо. Поднял фонарь. В близком свете оно казалось полупрозрачным и розово-синим.

– Кто ты? И что делаешь здесь?

В голосе звучала угроза.

– Я путник. Сбился с дороги.

– Путник!.. Да ты ещё и лжец, педос! Как твоё настоящее имя? Чей ты раб?

– Я не раб и никогда им не был.

– Отчего же ты говоришь на наречии рабов? А ну – на колени!

Он начал отводить для удара посох. Носильщики аккуратно поставили на землю свои корзины и взялись за ножи. Старуха опустила свой фонарь на тропу, и её не стало видно совсем.

Саня попыталась вмешаться. Она почти повисла на плече Алексея и заговорила быстро:

– Подождите! Мы действительно не рабы! Мы не знаем, как оказались здесь. Мы шли… совсем в другом месте. И вдруг почему-то – этот замок. А потом – какой-то сумасшедший осьминог…

– Привратник… – прошептал старик. – Так вы видели Привратника?

– Да, и…

– И тем не менее вы здесь… Вы осквернили собой Преддверие – и живы? Настали последние дни…

Он встряхнул головой – волосы и борода разлетелись белым туманным пятном – и воздел руки к небу. Фонарь вдруг засветился багровым, но очень интенсивным светом, которым опалило руки и грудь и от которого свело лицо. Алексей успел заслонить левым предплечьем глаза, но казалось, что свет свободно проходит и сквозь руку. А потом снизу, от старухи, поплыл к нему тусклый, будто наполненный углями, шар размером с апельсин. Он плыл небыстро, виляя, и при отклонениях становился виден огненный хвостик.

Дальнейшее происходило очень быстро и как бы без вмешательства ума. Тело всё делало само: неторопливо и обстоятельно.