Иван Серый - Оружие миров

– Сделка? Какая сделка, Олрик? – От удивления истеричный голос сорвался на фальцет.

Внешность его владельца полностью оправдывала этот голос: сухощавый, с беспокойными руками, постоянно нервно дергающими складки мантии, так несуразно сидящей на этом щуплом, костлявом тельце. Герцог рассмеялся сухим кашляющим смехом:

– Он говорит о той проверке, которую я провел еще на борту «Смерти» и о которой мне довелось вам рассказать сразу после прибытия в столицу. Тогда он прошел ее, чем, по правде сказать, удивил меня. А теперь, коллеги, он пытается выставить меня неким предателем в ваших глазах! – Он вновь рассмеялся, а я почувствовал себя дураком. – Хитро, Теневод, но глупо.

– Ладно, – вклинился сухой, шелестящий, словно шипение змеи, голос, который я услышал самым первым, очутившись в этом зале, – мне это все стало надоедать. Давайте наконец начнем наши исследования и прекратим вспоминать прошлое.

Владельцем этого голоса оказался небольшого росточка демон с вытянутым овальным черепом, который венчали два изогнутых рога, направленные вперед, по линии взгляда огней души. Медвежьи кисти рук с сильными пальцами спокойно лежали на подлокотниках кресла.

– Я думаю, магистр Альрок прав! – громко оборвал все разгоревшиеся в это время разговоры и споры относительно меня глубокий бас, также уже слышанный мною в этом зале. – Все эти разговоры – пустая трата времени и сил. Пора приступать. Что скажете, архимаг Олрик? – спросил он напоследок, как мне показалось, больше для проформы.

Владельцем этого внушительного баса оказался очень высокий, ростом больше двух метров, демон с уже начавшей бледнеть, но еще не побелевшей окончательно, насыщенно розовой кожей. В глазницах по-прежнему билось яркое пламя души. Длинные тонкие пальцы крепко вцепились во внушительный, почти в рост хозяина, белый посох, судя по всему, вырезанный из кости. На нем не было никаких узоров или украшений. Только совсем маленький вырез в форме звезды, инкрустированный алыми рубинами.

– Коллеги, – вновь привлек к себе внимание герцог, до того пристально меня изучавший, – архимаг Альсаг нрав. Пора приступать.

Тут я понял, что со мной будут делать что-то явно противоестественное, и это «что-то» мне точно не понравится.

– Господа! – подал я голос, чем сильно удивил колдунов, обсуждающих меня, как обсуждают какую-го неодушевленную безделушку, пусть и очень важную для общего дела, но не способную хоть что-то возразить на все то, что с ней делают… так вот, я мог возразить, чем и воспользовался, привлекая внимание магов. – Меня немного смущает, господа волшебники, что вы даже не удосужились поинтересоваться: хочу ли я, чтобы меня вот так просто начали исследовать! Я считаю ваше собрание недостаточно компетентным.

Я сделал паузу, чтобы отдышаться и быстро придумать что-нибудь еще в том же духе. Маги переваривали всё сказанное мной, очевидно пытаясь понять, как «эта вещь» вообще может говорить. Так бы, наверное, продолжилось еще долго, если бы раздраженный голос герцога-альбиноса не привел всех в чувство:

– Заткните ею! И приступаем.

Достойно ответить ему я не успел. На меня навалилась такая невероятная слабость, что даже мыслям в моей черепушке стало лень двигаться. А затем пришел добрый и ласковый дядюшка Сон…

То, что я очнулся и не сошел с ума, можно считать невероятным чудом. Ведь шансов, что эти строки сейчас бы писал умалишенный или, по крайней мере, заика, было много. Представьте себе такую картину. Вы спите, никого не трогаете, в душе мир, спокойствие и исключительная любовь ко всему сущному. Затем, еще не открыв глаза, потягиваетесь до приятного хруста в суставах, блаженно зеваете. Через пару секунд после всех этих несомненно приятных телодвижений вы открываете глаза и видите, как на вас смотрит… нечто. Это нечто, очень похожее на скелет крылатой обезьяны в старом фартуке черного цвета, висит у вас перед носом, обмахивая вас костями своих крыльев и попутно пытаясь просверлить в вашей голове дырку взглядом своих пустых глазниц. Не спрашивайте меня, какой взгляд может быть у пустых черных глазниц черепа обезьяны, крылья которой по всем законам не могут держать ее в воздухе. Бесстрастный взгляд может обозвать злобным только очень пугливый человек… такой, как я. Я довольно сильно перепугался. Я отполз назад с такой скоростью, какую редко показываю в беге на короткие дистанции, и уперся во что-то мягкое. Отскочил назад, в сторону «обезьяны», встал, оглянулся. За моей спиной возвышался ствол дерева, сюрреалистического подобия сосны. Необъятный ствол, ветви подпирают далекое черное небо. Кора дерева прямо на моих глазах превратилась в труху, а труха в гниль. Ствол истончился…