Тэд Уильямс: Марш Теней

— Это начинается, — говорит он.

Сразу же отовсюду раздается гулкий шепот. Голоса наполняют огромный зеркальный зал, их шум усиливается, отражаясь от темного потолка, украшенного резными листьями терновника. Возгласы и напевные звуки летят по бесчисленным залам Кул-на-Квара, и уже нельзя понять, что это: песнь победы или вопль скорби.

Слепой король медленно кивает.

— Теперь это начинается.

Запомни все это, мой мечтатель. Скоро ты увидишь, что последует дальше. Ведь это только начало, как сказал слепой король. Но он не объяснил, что именно началось, хотя речь шла — вот непреложная истина — о конце света.

Тявканье гончих стихло в низине за спиной, и он остановился. Норовистый скакун по-прежнему рвался к месту охоты, но Баррик Эддон с силой натянул поводья, и конь заплясал на месте. Глаза Баррика лихорадочно блестели, а лицо, и без того бледное, стало почти землистым от усталости.

— Поезжай, — обратился он к своей сестре. — Ты еще можешь их нагнать.

Бриони покачала головой:

— Я не оставлю тебя одного. Хочешь, отдохни, а потом поедем вместе.

Баррик бросил на сестру сердитый взгляд — так умеют смотреть только пятнадцатилетние мальчишки: как ученый на идиотов или аристократ на босоногих крестьян.

— Мне не нужен отдых, соломенная ты башка. Мне надоела эта погоня.

— Ты бессовестный врун, — возразила она ласково. Брат и сестра были близнецами и понимали друг друга лучше, чем иные любовники.

— В любом случае, дракона копьем не убьешь, — сказал Баррик. — Как стража у Границы Теней позволила ему проскочить?

— Возможно, он пробрался ночью, и они его не заметили. К тому же это не дракон, а виверна. Она гораздо меньше. Шасо говорит, что ее легко убить, если хорошенько стукнуть по голове.

— Да что вы с Шасо знаете о вивернах? — возмутился Баррик. — Они ведь не скачут по горам каждый день. И на коров не очень-то похожи.

Он все время тер покалеченную руку, даже не пытаясь скрыть боль. Бриони решила, что это плохой знак. Баррик выглядел совсем измученным: он так похудел, что его тело казалось пустой оболочкой, а синие круги под глазами углубились и потемнели. Бриони подумала: не начал ли он снова ходить во сне? От этой мысли ее бросило в дрожь. Они жила в Южном Пределе с рождения, но так и не привыкла к запутанным гулким коридорам замка, пугавшим ее по ночам.

Бриони заставила себя улыбнуться:

— Конечно, на коров они не похожи, дурачок! Помнишь, о чем главный егерь спрашивал Чавена перед отъездом? Шасо сказал, что однажды виверна уже приходила к нам — во времена дедушки Остина. Она убила трех овец на ферме в Лендсенде.

— Трех овец?! Какое жуткое чудовище!

Лай собак стал оглушительным, и теперь уже обе лошади нетерпеливо приплясывали на месте. Кто-то трубил в охотничий рог, но звуки были едва слышны за деревьями.

— Они что-то заметили, — возбужденно произнесла девушка. — Помоги нам, Зория! Только бы эта тварь не покалечила наших собак!

— Не покалечила собак? — переспросил Баррик. Он поморщился и отбросил со лба прядь темно-рыжих волос.

Бриони и вправду беспокоилась о собаках. Двоих псов, Рэка и Дадо, она растила со щенячьего возраста, и для королевской дочери они были куда ближе и понятнее, чем большинство людей.

— Поскачем, Баррик, пожалуйста! Я буду ехать медленно, но не оставлю тебя здесь одного.

Насмешливая улыбка моментально исчезла с лица юноши.

— Даже с одной рукой я легко обгоню тебя.

— Ну, давай! Кто кого? — рассмеялась девушка и понеслась вниз по холму.

Бриони очень хотела успокоить брата и прогнать его раздражение. Она знала, что только азарт погони способен согнать с его лица холодную маску гнева. Бриони оглянулась на скаку и почувствовала облегчение: Баррик уже нагонял ее. Он был похож на бледную тень в траурных одеждах. Впрочем, брат всегда так одевался.

«Умоляю тебя, Баррик, мой милый сердитый Баррик, не влюбляйся в смерть», — подумала она и сама удивилась нелепости своей мысли. Поэтическая сентиментальность обычно вызывала у Бриони Эддон ощущение, будто у нее есть зудящая ранка, которую невозможно почесать.