Марк Сехестедт: Драконы Войны Душ

— Записки Лорда Эрика весьма интересны, и, я уверен, ты смог бы сочинить прекрасную легенду об этом приключении, если бы выжил, но в журнале ничего не говорится о том, что я хочу знать. Что собой представляет сокровище Озуина?

Рыцарь с трудом втянул воздух, затем прошептал:

— Оно пропало. Клетка пуста… Сокровища больше нет.

— Это ты так говоришь, но позволь мне судить самому. Тогда скажи, где сокровище твоего господина? Куда намерен его доставить сын Лорда Озуина? В Оплот? Куда-то еще?

Глаза рыцаря закрылись, но губы продолжала кривить насмешливая улыбка.

— Оно… придет к вам, — сумел выговорить он. — Жаль… только, я… не доживу… и не… увижу этого…

— Хватит! — закричал Марос. — Больше никаких загадок! Скажи мне то, что я хочу знать, или мальчишка умрет. Сразу.

Улыбка исчезла с лица рыцаря. Он попытался сглотнуть, но сильно и надолго закашлялся, так что на губах появились почерневшие сгустки крови. Наконец, он открыл глаза и сделал глубокий вдох.

— Теперь… не важно. Прости… мальчик. Смерть… принесет облегчение. Прости.

— Ответь мне!

Марос бросился к рыцарю, обеими руками схватил его за одежду и сильно встряхнул.

Слишком поздно. Спустя мгновение Соламнийский Рыцарь умер.

— Проклятие! — бросил Марос. Он отпустил тело, выпрямился и повернулся к разведчику. — Ты нашел какие-нибудь следы?

Джерид покачал головой.

— Нет. Почва слишком каменистая. Кто бы ни был в клетке, он уже далеко. — Варвар взглянул на свой кинжал, все еще приставленный к пальцу оруженосца. — Э-э, командир?

Марос посмотрел на оцепеневшего юношу и прикинул свои возможности.

— Айтан, — произнес он спустя несколько мгновений, — он говорил правду?

Тот молча поднял заплаканные глаза.

— Хочешь расстаться еще с одним пальцем, мальчик?

Айтан опустил голову.

— Да, он сказал правду.

Марос окинул взглядом горы. Склон был покрыт изломанными хребтами и руслами пересохших ручьев. За исключением редких кривых деревьев, землю покрывали заросли колючего кустарника. Будь у них хоть чуть-чуть времени, младший командир приказал бы тщательно прочесать окрестности, но солнце уже скрывалось за горами. Чтобы добраться до ближайшего укрытия, придется напрячь все силы.

— Какие будут приказания, сэр? — спросил Утун, прерывая размышления командира.

Марос в последний раз взглянул на опустевшую клетку и вернулся к действительности.

— Прикажи людям забрать столько обломков повозки, сколько они смогут унести, да возьмите пригодные для еды припасы.

— Будем хоронить убитых, командир? — спросил Иллус, второй солдат, спустившийся к месту падения повозки.

— Боюсь, на это у нас уже нет времени. Сегодня вместо червей мы накормим грифов.

Утун тряхнул оруженосца за плечо.

— А этот, командир? Тоже пойдет на корм падальщикам?

Марос оглянулся на Айтана. Мальчишка все еще упрямо сжимал челюсти, но в его глазах отчетливо читался страх — и боль. И все же в его манере держаться было что-то странное — возможно, то, что он осматривал окрестности чаще, чем останавливал взгляд на своих пленителях или ноже Джерида. Это натолкнуло командира на мысль, что парень опасается неизвестной ему угрозы больше, чем смерти от рук Рыцарей Нераки. Соламнийцы действительно дорожат своей честью — Марос считал это одним из немногих недостатков Рыцарей Короны. Они слишком предсказуемы.

— Нет, Утун, — ответил он. — Пока, во всяком случае. Замотай ему руку, свяжи и заткни рот. Пусть идет между вашими лошадьми. Если его язык не развяжется к тому времени, когда мы вернемся в форт, мы сможем его продать. Эти ленивые туши из Блотена хорошо платят за здоровые спины, чтобы сломать их в своих каменоломнях.

Высокие пики загородили солнце задолго до того, как оно спустилось в Новое Море, что лежало за Оплотом, и в высокогорном районе наступила ранняя ночь. Тени удлинились и сгустились, землю под ногами скрыл полумрак, со склонов налетел холодный ветер. Рыцари Тьмы продолжали свой путь, кутаясь в плащи и стараясь не пропустить ни одного звука.

Стало почти совсем темно, когда отряд обогнул северный склон горы и подъехал к входу в пещеру. Марос выругался, едва не пропустив расщелину, и натянул поводья.

Перед ним в стене зияла высокая, узкая щель, словно сам Хаос вонзил в гору свой топор. За ней-то и скрывался излюбленный ночной приют рыцарей. Со всех сторон вход был окружен высокими скалами, и единственный путь, ведущий внутрь, был настолько узок, что для его защиты не требовалось более двух человек. Каменные стены оставляли извилистый проход, по которому одновременно могли проехать только два всадника, а теперь там было еще и темно, словно в Бездне. В этот час на неровной и узкой тропе любая лошадь рисковала сломать себе ногу.