Ричард Байерс - Отречение

В этот момент огромное щупальце-ус призрачной головы загребло Сирзана и препроводило его в пасть. С присвистом и чавканьем собственное создание алхуна разделалось с ним так, как Фарон никогда не сумел бы. Лич стал блекнуть и расплываться, потом на мгновение исчез, затем снова стал плотным и непрозрачным. Он попытался переместиться на другой уровень реальности, но после всех перенесенных испытаний это оказалось ему не под силу. Через некоторое время чудовищная голова тоже канула в небытие, а на пол шлепнулись мерзкие остатки мозга живодера.

Немного передохнув, Фарон обыскал зловонные останки алхунд, нашел свое серебряное кольцо и направил магию волшебного украшения против мятежников, хотя особой необходимости в этом уже не было. Вэлверин со своей командой и Рилд довели дело почти до конца.

Когда последний бродяга свалился мертвым, по-прежнему находившийся в состоянии транса Мастер Мили-Магтира сел на пол, скрестил ноги, его подбородок опустился на грудь, и он захрапел. Хромая и громко бряцая протезом, будто его крепления ослабли за время битвы, Вэлверин дотащился до Рилда, чтобы позаботиться о нем.

Миззрим тоже хотел посмотреть на друга, но, когда попытался встать, у него закружилась голова, и он хлопнулся на пол.

Триль стояла на балконе и смотрела вниз, на город, раскинувшийся перед ней. В последний раз она видела этот пейзаж в ночь восстания рабов. Тогда ей показалось, что огнем и беспорядками охвачен весь Мензоберранзан. Теперь пламя исчезло, на его месте разлились по улицам холодные грязные реки. Вода затопила подвалы, погреба и подземные темницы; потребуется время, чтобы привести их в порядок. Никто и никогда не боялся дождя в защищаемом толщей камней Городе Пауков, а потому и не нашлось того, кто позаботился бы о дренаже.

За спиной кто-то тихо покашлял. Триль повернулась. Громф, стоявший в дверном проеме, склонил голову.

— Матрона!

Она испытала огромное облегчение при виде своего брата, который подошел к ней, как только она ему это разрешила.

Из осторожности она никак не проявила свои чувства.

— Архимаг, — сказала она, — присоединяйся ко мне.

— С удовольствием.

Громф как-то неохотно подошел к балюстраде.

В углу террасы Джеггред, ссутулившись, сидел в слишком маленьком для него кресле и обгладывал сырое бедро рофа. Казалось, кроме еды, его больше ничто не занимало, но Триль совершенно точно знала, что он не спускает глаз с ее родного братца. В конце концов, это его обязанность — следить за всеми возможными ее врагами, в том числе и за ее ближайшими родственниками. Пожалуй, даже за ними особенно.

Громф оглядел город. Некоторые здания полностью утратили свое освещение, как будто дождь смыл его. Многое погибло в огне. Паучьи орнаменты оказались изуродованными до неузнаваемости или уничтоженными совсем. Маг скривил губы.

— Могло быть и хуже, — утешила его Триль. — Поврежденное могут восстановить каменщики.

— У них столько работы, особенно теперь, когда нет рабов.

— Некоторое количество у нас еще есть. Не все низшие существа участвовали в мятеже, а других взяли в плен. Мы поторгуемся и купим их… или захватим.

— Однако найдется ли кто-нибудь, кто точно помнит, как выглядел каждый бастион или скульптура? Возможно ли восстановить Мензоберранзан именно таким, каким он был? Нет. Все изменилось, и мы тоже.

Тут он спохватился и с досадой ударил себя в грудь.

— Прости меня, — продолжал Архимаг. — Я пришел не оплакивать город, а исполнить свою обязанность твоего советчика и поделиться мыслями о том, как встретить грядущие перемены.

Триль положила руку на прохладный полированный камень перил.

— О каких переменах ты говоришь?

— Они очевидны, не так ли? Это восстание — лишь первое событие в череде больших бед. Любой, видевший тебя в сражении, даже самый последний дурак, теперь знает, что все жрицы утратили свою власть. А это значит: какие бы крутые меры ни принимал Совет здесь, мир все равно простирается далеко за пределами нашего города, и возможно, несколько сбежавших рабов уже сейчас оповещают всех о том, что у нас произошло. Вскоре кто-то из врагов пожелает пойти на нас войной, или, если нам очень не повезет, они все объединятся.

Триль сглотнула комок в горле.

— Никто не смеет даже мечтать о Мензоберранзане!

— Сирзан мечтал. Когда его сородичи узнают, что мы потеряли нашу чудодейственную магию, а все наше войско практически набрано из рабов и лишь малую его часть составляют воины-дроу, то они воспрянут духом. И даже не в этом таится самая большая опасность.