Владимир Лосев: Месть Демона

— А… это ты! Заходи. Появились проблемы, которые не можешь решить сам?

— Да, как всегда… — пробормотал я, проходя в квартиру и садясь на потертый диван. — Я несколько дней отсутствовал и, кажется, пропустил нечто любопытное…

— Вопросы есть и у меня, — дядя Игорь сел в кресло и стал разглядывать меня с тем же растерянным выражением. — В первую очередь, что это за добрые люди вчера допрашивали жителей нашего подъезда? Их почему-то интересовал ты. Не расскажешь, в какую историю влез? — Что-то еще произошло кроме этого? — я бросил красноречивый взгляд на раскрытую газету. — Как понимаю, мои проблемы не самые главные для вас на сегодняшний день…

— Убили моего друга, — буркнул дядя Игорь. — Но с этим разберусь без тебя, а пока жду ответа на свои вопросы.

— Еще не знаю, куда влез, — ответил я, разводя руками, — аналитический аппарат отказывает, поэтому и пришел к вам за советом и пояснениями. А рассказать о том, что было вчера, могу…

Погиб преступный авторитет по кличке «Шарик». Братва почему-то решила, что это я его замочил. Вчера сюда приходили отдельные особи данного вида, чтобы проверить мое алиби…

— Серьезная история, — недоверчиво хмыкнул дядя Игорь. — Хотя, конечно, после твоих слов многое становится понятным. Мне, например, в голову бы не пришло связать убийство Шарафутдинова Владимира

Анатольевича, 19S0 года рождения, неоднократно судимого, более известного в криминальной среде под кличкой Шарик, с твоей личностью. Должно быть, совсем состарился, хватку теряю… Получается, эти мальчики, запугивая местных старушек, твое алиби проверяли?

— Именно так, за подтверждение оного моя искренняя всем благодарность…

— А почему они решили, что его убил ты?

— дядя Игорь достал из холодильника бутылку водки, налил себе в рюмку и выпил, а мне бросил на колени пакет кефира. — Тебе не предлагаю: знаю, что нельзя, хотя, наверное, очень хочется. Вряд ли тебя допрашивали, соблюдая международные конвенции о неприменении пыток. Били?

— На удивление — почти нет, — я зубами надорвал пакет. Вкус кефира был замечательно кислым, желудок сразу ответил бурлением, и мне захотелось повеситься. — Дали пару раз, но без злобы, скорее в назидание. Может, они подписали все-таки эту вашу конвенцию о пытках?

— Эти точно не подписывали, а то бы я знал, — дядя Игорь снова достал убранную было бутылку, налил и выпил. — Они еще писать не умеют, пока научились только ставить вместо подписи кресты, и то не на бумаге, а на кладбищах. Прости, что пью на твоих глазах, но должен помянуть друга, да и сердце схватило, сейчас отпустит. Алкоголь — лучшее средство от сердечной и душевной боли, не при тебе будет сказано.

— Жаль, что не могу с вами согласиться. Просто не знаю, так это или не так. Для меня алкоголь средство забвения, причем в буквальном смысле…

Дядя Игорь выпил третью рюмку и вернул бутылку в холодильник.

— Хочется еще, но нельзя, иначе и у меня аналитический аппарат откажет. Слушаю твои вопросы. Могу, правда, предваряя некоторые из них, ответить то же самое, что и приходившим вчера господам.

Прошедшие три дня ты был незаметен, на одежде и лице человеческой или какой другой крови не наблюдалось. Глаза казались абсолютно бессмысленными, но меня узнавал, кланялся и тут же прятался в своей берлоге.

— В квартире тоже следов крови нет.

Осмотрел всю одежду и обувь…

— Вот скажи честно… — дядя Игорь взглянул мне в глаза. — Ты, когда невменяемый, о чем-то думаешь? Почему всегда молчишь, а на мои вопросы только виновато разводишь руками? Ты меня узнаешь, или здороваешься со всеми, кого увидишь?

— Ничего не могу сказать… — я допил кефир, с удовлетворением прислушиваясь к бурлению в желудке. — Сам себя в таком состоянии не наблюдал, а если видел в зеркале, то не помню.

— Альтер Эго, — пояснил дядя Игорь. —

Проще говоря, второе «я», которое появляется на какое-то время, а потом исчезает. Ни одно из твоих «я» ничего не знает о другом. Это имеет какое-то длинное название в психиатрии, по- моему, не лечится, подраздел шизофрения.

Можешь сам посмотреть…

— Меня врачи смотрели… Что ни психиатр, то новый диагноз, но слово «шизофрения» звучало часто. Вернемся к нашим баранам?

— Не к нашим, а к вашим, — хмыкнул дядя Игорь и с тоской посмотрел на холодильник, куда спрятал бутылку. — Я лично с вашими баранами не был знаком до вчерашнего дня. Кстати, любопытно: тебя вчера доставили в невменяемом виде, раньше ты еще три дня никого не узнавал бы … С каким из твоих эго я сейчас имею честь разговаривать?