Наталья Резанова - He is gone

Не уладилось. В припадке ревности кузен прирезал несчастного советника, приняв того за короля, когда старец пришел поздно вечером поговорить с королевой о судьбе своей дочери.

Шила в мешке не утаишь, труп во дворце — тем более. Убийцу и сумасшедшего следовало незамедлительно убрать от двора. Но и здесь отец не позволил мне вмешаться. Он выбрал для этой миссии пару университетских приятелей кузена, объявившихся при дворе. Как только я их увидел, то сразу понял — ничего у них не выйдет. Типичные вольнослушатели. Естественно, Хильдассон при первом удобном случае прикончил их, сплетя какую-то сказочку про нападение пиратов.

Но прежде произошло кое-что еще. Я сказал, что в этой истории нет безвинных? Нет, одна была.

Дочь советника. Я ведь знал ее. Она приходила ко мне — к итальянскому лекарю — не столько за снадобьями для лица (придворные дамы охотно покупали у меня помады и кремы), сколько для того, чтобы поговорить. Больше было не с кем. Отец ее не понимал, единственный брат предпочитал развлекаться в Париже. Бедная девушка совсем запуталась. И, глядя в ее простое милое лицо, я подумал — такой, должно быть, была Хильда.

Черт меня дернул рассказать ей эту историю.

Когда выяснилась правда об убийстве ее отца, она утопилась — там же, где дочь шута. Дабы похоронить ее по-христиански, король объявил, что она была не в своем уме, хотя она была разумнее многих. И я не знаю, чьей она была жертвой — кузена или моей.

А братец ее, успевший прибыть из Франции, поднял мятеж. Вместе с кучкой молодых дворян, из тех, что обожают махать шпагой, и порой даже попадают ею в цель, но теряются перед первым же серьезным препятствием. Королю не понадобилось даже поднимать войска. Я справился сам.

Тогда я уже появился при дворе открыток — под видом крупнопоместного дворянина из провинции, и под тем нелепым именем, что сосватал мне покойный шут. Довольно быстро я занял место убитого советника. Именно я вел переговоры с мятежниками, и убедил их вождя — я был знаком с ним еще с лекарских времен, он был моим покупателем по части ядов — что бессмысленно поднимать руку на короля, когда жив истинный виновник его бед.

Тут-то и вернулся кузен, не сомневаясь, что король, по всегдашней своей доброте и слабости, примет его назад. Но я не собирался этого так оставлять. Его нужно было остановить. Он был опасен. Я, в отличие от него, никогда не строил из себя ходячую добродетель, но если я кого убивал, то предварительно подумав. А он убивал походя.

Я решил его убрать. Тем более, что исполнитель рвался с поводка. Что ж, если кузен и его заберет с собой, так тому и быть думал я. Но следовало тщательно все подготовить. Сделать так, чтоб состязание в фехтовании перешло в смертельный поединок.

Зная склонность кузена к неконтролируемой ярости, сделать это было нетрудно. Он не узнал меня — ведь он всегда видел в окружающих только то, что хотел. Я слегка подразнил его, общаясь с ним в стиле, заимствованном из новомодных английских романов. Ему, с виттенбергским воспитанием, подобное аффектированное красноречие было противно. На каждую его грубость я отвечал все учтивее. И он вышел из себя. А о прочем я позаботился. Я разбираюсь в ядах хорошо.

Но я не сумел предусмотреть всего. Так всегда бывает с планами, что казались идеальными. Я не рассчитал, насколько сильна может быть ярость безумца. Он убил не только своего противника, но и короля. По трагической случайности погибла и королева, не посвященная в наши замыслы. Я пытался дать ей противоядие, но было поздно.

Странно, никто не заподозрил моего участия в этих событиях. А ведь этот дуэлянт-неумеха, умирая, проговорился, и назвал меня… но тогда всем было не до умозаключений. Одна катастрофа притянула другую. Abyssus abyssum invocat. Еще не успели похоронить убитых, как замок был захвачен. Молодой Фортинбрас воспользовался внутренней смутой и тем, что внимание короля было увлечено другим. Моя вина. Я не предусмотрел. А должен был.

В последующем хаосе мне удалось скрыться — в плаще паломника. Из тех, кому была известна хоть часть правды, новому правителю достался Хорас. Не знаю, что из него вытянули дознаватели, но все добытые сведения были использованы во благо новой администрации. Вскоре после коронации, месяца через два, Хорас очень своевременно скончался — говорили, что он не перенес гибели друга. И к этой смерти, клянусь, я не имею никакого отношения. А нам была явлена известная теперь всем и каждому версия, по которой покойный кузен объявил Фортинбраса своим наследником. Кузену, право, повезло — если б Фортинбрас застал его в живых, он бы жестоко расправился с ним по закону кровной мести. Не зря же норвежец тридцать лет спустя свел счеты за унижение своего отца, и своей страны. И, конечно, план вторжения он начал претворяться в жизнь как минимум за полгода до случившегося — для чего и понадобилась, как предлог, мнимая война с Польшей (Польша вообще удобна как предлог). Но в сложившейся ситуации ему удобнее было объявить убитого короля узурпатором, а принца — героем, коему он законно наследовал. Вдобавок, сей одаренный юноша был не просто клятвопреступником, но дважды клятвопреступником. Он обманул не только моего короля с этим «правом свободного прохода», но своего короля и дядю, которому дал слово не поднимать оружия против Дании. Так что история про дядю-злодея была как нельзя кстати.