Трой Деннинг - Охота на дракона

Хафлинг кивнул.

– Один дракон… тот, которого вы по глупости называете драконом с большой буквы, словно других и не существует… Так вот, один дракон уже предъявил права на Тир, как впрочем, и на все земли, простирающиеся от Урика до Балика. Если теперь появится еще один, то кому-то из них придется потесниться. Единственный путь – через кольцевые горы…

– И что это означает для моего леса?

– То же самое, что и для Тира: полное уничтожение. Перебравшись через горы, дракон уничтожит все живое на своем пути: и растения, и животных, и людей. Никого и ничего не спасется.

– Но почему? – воскликнул Садира.

– Убивая, драконы становятся сильнее, – ответил Нок. – И нет для дракона ничего более ценного, чем власть, чем сила – иначе они не были бы драконами.

Четверо путешественников не знали что и сказать. Нок тоже молчал, словно чего-то ожидая от них. Наконец, посмотрев в сторону башни, где кучей были свалены вещи и оружие путешественников, Агис сказал:

– Мы просим прощения, если наши подарки оказались недостаточно хороши. Мы просим их вернуть. Вместо этого мы готовы предложить наши жизни. Мы готовы отдать их на защиту леса.

– Мы должны остановить Калака до того, как он пересечет горы, – добавила Садира.

Нок задумался.

– Я все еще не уверен, достоин ваш подарок копья Сердце Леса или нет. Но сейчас мы это увидим…

Повернувшись к хафлингам, стоящим у него за спиной, вождь что-то сказал им на непонятном языке. С разочарованными лицами, полурослики отложили чаши и стали развязывать узлы на кожаных ремнях, освобождая пришельцев.

Когда все четверо оказались на земле, Нок повел их к серой гранитной башне. Увидев это, собравшиеся вокруг нее хафлинги заволновались. Они принялись что-то оживленно обсуждать, шумя и перебивая друг друга. Нок не обращал на них никакого внимания. Но когда он подошел к дубу – одна резкая команда, и на лугу стало тихо.

Взяв посох Ктандео в одну руку, Нок положил другую ладонью на кору могучего дерева. Он произнес несколько фраз на своем языке. Дерево задрожало, и пальцы хафлинга слились с корой. Медленно-медленно Нок засовывал руку все глубже. Вот она скрылась по локоть… Вот уже по плечо.

Закрыв глаза, Нок молча стоял рядом с дубом. Его губы были плотно сжаты, их уголки – чуть опущены, что придавало лицу полурослика суровое и печальное выражение. Нок стоял молча и неподвижно так долго, что Садира начала опасаться, не передумал ли он. Но вот хафлинг вздохнул, открыл глаза и что-то утешающе сказал дереву.

И снова дуб задрожал. Страшный, печальный стон вырвался из его сердца. С веток на людей посыпались листья. Девушке даже показалось, что кора дуба внезапно посветлела. Нок понемногу отступал от дерева… Вскоре он уже держал в руке толстое темно-красное копье.

Древко копья плавно переходило в острия на обоих концах. Искусно сделанное оружие, видно с первого взгляда. Но ничто не выдавало в копье его волшебной природы.

Нок отошел от дуба. Короткий приказ, и несколько хафлингов побежали за оружием и вещам путешественников. Жестом велев пленникам следовать за ним, Нок двинулся по узкой тропинке в сумрачные глубины леса.

Идя по тропе, Садира поняла, что хафлинги довольно далеко унесли их от того места, где поймали. Вдобавок к танцующим елям и пальмам, кругом росли странные деревья с листьями цвета рубинов и приторно-сладко пахнущими плодами, по форме напоминавшими кинжалы, а по цвету – сапфиры. В той части леса, где они угодили в засаду, ничего подобного девушка не видела. Пронзительно кричали птицы. В воздухе стоял непрерывный протяжный звон бесчисленных насекомых. Местами тропинка уходила в тень такую густую, что Садире начинало казаться, будто она снова в Подземном Тире… Вскоре к звукам леса присоединился грохот несущейся по камням воды.

И вот они вышли из леса к глубокому ущелью такой ширины, что даже Рикус не смог бы перебросить через него свой боевой топор. Через ущелье был перекинут узенький висячий мостик, сплетенный из цветущих лиан – где толстых, а где и совсем тонких. В основании мостика лежали перевитые древесные лианы, две лианы потоньше служили перилами, а скреплялось все сооружение бесчисленными тонкими побегами, образовывавшими по сторонам нечто вроде полупрозрачной зеленой паутины. Выход с моста закрывал огромный камень, – такой большой, что не было видно, продолжалась за ним тропа или нет. Клонившееся к горизонту солнце заливало багрянцем этот удивительный пейзаж.