Мария Галина - Бард

– Водяной конь, - сказал он.

– Что? - переспросил Элата.

– Водяной конь слушается вас? Вода слушается вас? В этом ваша магия?

– В этом наша магия, - согласился Элата. - О чем ты собрался петь, Фома?

– Я спою вам песню о мертвых, - ответил Фома. - О горящих погребальных пеленах, о воде и дыме…

И он запел… -…Но мы еще никогда не провожали так наших мертвых, - сказал Ингкел ошеломленно, когда последний вздох амаргеновой арфы замер над плавнями.

– Я бард, - сказал Фома. - Я спел, и будет так.

– Он прав, Ингкел, - согласился Балор. - Это будет славная битва. И веселое дело.

– Но есть ли в этом честь?

– Да, - сказал Балор. Он потер рукой твердый подбородок и улыбнулся. - В этом есть честь, ведь мы избавим наших мертвых от позора. А значит, и сами избавимся от позора. Ах, какие песни будут петь про это в Дельте, Элата, ах, какие песни!

Элата молчал. Потом поднял голову.

– Я надеялся, - сказал он, - что получив барда, мы вновь станем воинами.

– Это и есть война, - сказал Фома. - Это не мелкие пакости, не убийства в ночи. Это - честь.

«И жизнь, - подумал он, - но этого я не скажу Элате…»…Плавни, успокоившись после атаки, жили своей собственной жизнью - пролетела, грузно махая крыльями, серая цапля; потревоженный выводок зимородков точно по команде ринулся со своей ветки в камыши, сверкая зелено-голубыми вспышками крыльев.

Лодка Ингкела из-за своего груза была почти по кромку бортов погружена в воду; Фома сидел сзади, в запасной лодке, легко пляшущей на привязи. Балор и Тетра вели свою лодку чуть впереди, и Элата держался рядом с ними. Время от времени лодка Фомы подпрыгивала, то натягивая канат, то отпуская его, там, под днищем, черной тенью проходил, толкаясь спинным плавником, огромный водяной конь.

«Что-то не так, - думал Фома, - я что-то упустил, все слишком хорошо, слишком просто. Как в детской игре. «Ты будешь вонючим кэлпи!» Задача «кэлпи» - добежать до бетонной опоры на задах школы и хлопнуть по ней ладонью. Задача «людей» - помешать им.

Помешать им.

Помешать.

Предположим, сейчас я человек, и я знаю, что кэлпи идут сюда, чтобы хлопнуть своей противной зеленой ладонью. Как я могу помешать кэлпи, если я знаю, что они придут, и знаю, каким путем они пойдут? По одному из рукавов, который выведет к сторожевым вышкам… Там дальше пустая вода, мы, люди, не идиоты, мы выжгли все на километр, чтобы ни одна вонючка не могла сунуться, перед наблюдательными вышками всегда чистая полоса; черная вода и прожекторы по ней ночью - шорк-шорк…

Хромоножка! Хромоножка нарвался на растяжку, подорвался на мине и потерял ногу…»

– Элата! - крикнул он. - Ингкел! Элата!

Канат между его лодкой и лодкой Ингкела провис - Ингкел всем телом налег на шест.

– Все подходы к сторожевым вышкам будут заминированы, - предупредил он.

– Откуда ты знаешь? - недоверчиво спросил Ингкел.

– Это игра, понимаете? Такая игра. «Перехитри кэлпи» называется. Понимаете?

– Нет, - сказал Элата.

– Они знают, что мы придем, они на это рассчитывают. Мертвецы на вышках - не наказание. Это приманка. Они ждут нас. Они думают, что мы пойдем большим отрядом, и они заминировали подходы к вышкам. А мы зацепим растяжку и взлетим на воздух.

– Ты струсил, - заключил Элата.

– Нет. Да. Элата, это страшная смерть. А если уцелеешь - страшная жизнь. Я знал одного такого, он ненавидел себя и все на свете. Ваша магия может пустить вперед пустую лодку? Я сяду к тебе.

– Обратно будем добираться в тесноте, - сказал Элата и засмеялся.

Он налег на шест, и лодка его скользнула мимо лодки Фомы.

– Я пойду впереди, бард, - крикнул он, - а ты споешь об этом! Лодка Элаты скользила, словно хищная рыба.

– Осторожнее, Элата, - предупредил Фома. - Они незаметные, как паутинка. Просто проволока, натянутая поперек протоки.

– Твоя доблесть не в том, чтобы умереть, Элата, - согласился Ингкел, - а в том, чтобы не дать смерти ужалить нас в пяту. Осторожнее, прошу тебя.

– Я спою о твоей мудрости, - крикнул Фома в спину Элате. - О твоей доблести!

Они возобновили движение, на сей раз медленно, Элата то продвигался вперед, то ощупывал шестом дно или пространство впереди себя, тогда все, даже водяной конь, замирали в ожидании.

– Так мы не успеем до темноты, - сказал Ингкел Фоме. - Плохо.

– Мы зальем ночь светом, - сказал Элата и расхохотался. И стал свет.

Лодка Элаты стала дыбом, потом переломилась пополам, к небу поднялся столб воды, черная фигура сложилась, ее подбросило как тряпичную куклу, руки-ноги под причудливыми углами. Ингкел отчаянно уперся в дно шестом, лодка его заплясала на месте, и лодка Фомы с легким стуком ударилась о ее корму. Фома в ужасе зажмурил глаза и почему-то закрыл уши руками.