Фарид Джасим - Властелин Севера

Он отрубил голову одному хримтурсу и пронзил спину другому. Двое оставшихся повернулись к нему, чтобы встретить страшный взгляд двух волчьих глазниц на его шлеме. Но силы оставляли Вульфа, и он с каждым мигом становился слабее. Волчий череп уже не имел былой энергии и ее хватило лишь на одного турса, которого Вульф быстро убил, а другой почуял слабость своего противника и бросился на Вульфа. Вульф отбил удар его топора, и отклонил следующий. Хримтурс наступал, а Вульф стремительно терял силы, и меч казался ему ужасно тяжелым. Всех его сил оставалось лишь на то, чтобы отступать и отбивать удары великана. Клинок Кормителя Воронов угас, лишенный подпитки из недр души своего хозяина, и с его кончика сыпались лишь беспомощные искры. А хримтурс наступал, чувствуя перевес на своей стороне. Он дико ревел, осыпая Вульфа ударами один тяжелее другого. Вульф ничего не соображал, и его мышцы двигались инстинктивно. Колени дрожали и ноги подкашивались. Из последних сил он отбивал удары топора, осознавая близость своей смерти. Где-то в заоблачной выси забрезжил образ скачущей на вороном коне валькирии.

Вдруг Вульф услышал шум соколиных крыльев. Сквозь пелену перед глазами ему удалось разглядеть хримтурса, который, бросив топор на землю, пытался оторвать от лица сокола, вцепившегося когтями ему в глаза. Но сокол держал крепко, и его мощный клюв колотил великана по темени. Собрав остатки своих сил, Вульф приподнял меч и шагнул навстречу борющемуся с птицей турсу. Хримтурс наконец сорвал птицу с лица и сокол упорхнул в ночную тьму, а Вульф из последних сил вогнал меч в широкую грудь инистого великана. Он повалился на землю с торчащим из груди клинком, а Вульф упал на него. Мир утонул во тьме, и наступило долгожданное забвение.

Глазницы волчьего черепа померкли. Обнаженное тело воина остывало под холодным ночным ветром. Сокол сделал пару кругов над изможденным героем, что-то прокричал и умчался прочь, исчезнув в непроглядной мгле Ётунхейма.

Близился рассвет. Блеклые звезды гасли одна за другой, исчезая с ясного светлеющего неба Асгарта. Предрассветный ветерок доносил ароматы цветущих полей, которые дремали, укутанные утренней прохладой и безмолвием, нарушаемым лишь отдаленным журчанием реки Ивинг, разделяющей мир Асов и мир великанов. Высокие горы Ётунхейма вырисовывались мрачными громадами на фоне пробуждающегося восточного горизонта, словно застывшие навеки образы древних исполинов.

Сигрун сидела возле догорающего костра, устремив взор покрасневших от бессонной ночи глаз на восток. Костер давал немного тепла, и она ежилась, поплотнее запахивая на себе плащ. Рассвет в Асгарте был прохладным.

Сигрун посмотрела на Вульфа, который лежал у ее ног, укрытый своим черным плащом. Дыхание его было едва заметно, а биение сердца прощупывалось с трудом. Его лицо осунулось и приобрело сероватый оттенок, под глазами образовались сиреневые мешки. Вульф не приходил в себя уже два дня, с тех пор, как упал без чувств, убив последнего хримтурса. Берсеркерганг лишил его сил, и никакие усилия Идунны не могли вернуть их. Богиня сказала, что все ее старания лишь помогли Вульфу остаться в живых. Большего не может дать даже она. И вот уже два дня Вульф пребывал без сознания, странствуя между миром мертвых и живых. Сигрун не смыкала глаз вторую ночь подряд, присматривая за ним. Отряд вернулся на берег Ивинга лишь на закате этого дня. Теперь, когда Трюм был мертв, его чары исчезли, и потому путь назад был легок и отнял немного времени. Когда отряд пересек Ивинг и встал лагерем на берегу Асгарта, Асы ушли в свои чертоги, пообещав вернуться, когда люди и эльфы будут готовы к возвращению в свои миры. К сожалению, за стенами священных обителей не было места живым, и поэтому люди остались на берегу.

Вскоре совсем рассвело. Люди начинали просыпаться, а Сигрун все сидела, обняв колени руками. Ее глаза слипались, а голова гудела. Когда она увидела Сигурда и Хельги, которые подошли к ней, она сказала:

— Пожалуй, мне не мешало бы вздремнуть.

— Обязательно! — ответил ей Хельги, — Ступай, девочка, тебе надо отдохнуть. Мы посидим с ним.

Сигрун поблагодарила старика и своего деверя, и отправилась к месту, где почивал ее отец со своими дружинниками.

Хигелак, напившись из ручья, также подошел к Сигурду и Хельги и сел рядом с ними.

— Он плох, — заметил младший ильвинг, глядя на Вульфа.

— Еще бы! — покачал головой Хельги, — Он истребил в одиночку четыре с половиной сотни хримтурсов, да еще восемь ётунов! А хримтурсы не такие уж плохие бойцы.