Дмитрий Гаврилов - Дар Седовласа, или Темный мститель Арконы

— Надо ж!? Дожил-таки я, старый, до счастливого дня, когда имя это ни о чем не говорит! Хвала Великой Кобыле! Ну, если тебе и впрямь интересно — слушай сюда… Эрмий в прежние времена был вельми знаменит в той южной стране, которая населена ромеями. Люди приносили требы к каменным грудам, считая, что от них нарождаются ребятишки, и потому груды сии именовали эрмами. Порушить столпы считалось ужасным святотатством и могло иметь роковые последствия. Ну, да речь не об том… Сам бы Эрмий от этого обрезания не пострадал. Он никогда не был евнухом. Полный лукавства и вожделений бог тешился с самой Афродитой. Вы ее то Ладой, то Прией кличете. А сынка от потехи той Купидой назвали.

— Вон, в стольном-то граде Киян, говорят, храм стоял, — поддержал разговор Ругивлад. — Владимир ихний большой любитель до баб и девок. До тысячи баб у него выходило, для услады уд, стало быть, да и жен семь-восемь было, кияне считать устали. Ему ли богине любви честь не воздать? С размахом отгрохал, да беда, пришлось сносить. Больно уж сестра кесаря ромейского приглянулась, да и честь царская — не каганская. Ромеи уперлись — ломай хоромы Ладины, и без того бабу ромейскую не отдавали никак, хоть умри.

— Да, кто ж устоит-то, когда хочется… — рассмеялся Полкан. — Вот и я, как видишь, не сумел, — молвил Полкан, кивнув на свое семейство, — Особенно неистово проказил Эрмий по весне. И всяк, кто бесится в эту пору в пляске на траве или в постели обязан ему. И зверь, и человек! Ведь он не разбирает — у кого копыта, а у кого персты.

— Но, по-моему, у тебя, почтенный Полкан, есть и то, и другое! — возразил кентавру словен.

— В том-то и дело. Дый, что правил богами в ту пору, говорит Эрмию: «Нет у тебя власти над полканами, они — не скотина какая-нибудь!» А тот ему в ответ: «Коль с хвостом — все одно скотина». Вот тогда племя наше его и возненавидело. Видано ли, чтоб полкан тянул ярмо? Что мы, бараны? Ах, да! Помнится, освежевал он как-то раз кучерявого, и, ну, на шкуре той золотом чертить… Слыхал поди? Из-за руна такая котовасия случилась — аж подумать страшно. Словом, ромеи препоручали скотьему богу стада, а коль недостача — украсть у соседа милое дело. И не было лучшего ворюги, чем Эрмий. Ему это — раз плюнуть! Прикажет Луне не светить — и ничего ты с ним не поделаешь в потемках, потому как он еще и Лунный бог. И через это дело, — кентавр поднял кверху палец, — на всех баб сильное влияние имел — и на тех, что с хвостом, и на тех, которые о двух копытах, бесхвостых. Подружиться с Эрмием можно, и дружба его, слыхал, счастье приносила. Как сейчас — не знаю. Он ведь случай может и так, и эдак повернуть. Скачешь, бывало, по нивам раздольным, орешь во все горло: «Жизнь прекрасна!», а он тебе камень под копыта сунет — и не заметишь… Так что, иная дорога зеркалом, а бывает — скатертью. Сам Эрмий непредсказуем, когда добр — то справедлив и судит по чести, и в бедах великих — он первейший покровитель. Но можети такую пакость сотворить — век не отмоешься! Запорошит глаза или усыпит вовсе — это для него тоже пустяковина. Но особенно нужна помощь Эрмия, коль надо кому отмстить, немало героев погибло с его легкой руки, хитростью да обманом никому не сравниться с этим поганцем.

Тут к ним приблизилась девочка-телушка — пятнистые бока, покачиваясь, придавали походке особое очарование:

— Деда! А что такое «поганец»? — спросила она нежным голоском.

— Где твоя мать!? — рассердился Полкан, — Я же предупреждал, что рано дитям средь взрослых ошиваться. «Поганец», маленькая — это слово нехорошее теперь, князь-то киян все с ног на голову поставил, а народ его дурь подхватил с такой же дури.

На поляну, громыхая копытами, высыпало стадо полканских мужей. Кентавры были вооружены громадными, с косую сажень луками. Имелись и увесистые сучковатые дубины. Они что-то кричали на тарабарском языке, и герой ничего не понял, да и не пытался понять, он размышлял об услышанном. Волхва занимали старинные руны, которые создатель меча (Уж не Эрмий ли?) разместил на клинке.

— До сих пор он служил верой и правдою, а иного у меня нет. Выбирать не приходится! Но что же здесь написано? — поинтересовался волхв.

— Надпись оружие магией древних владык наделяет! А начертал на мече мастер безвестный: «Зло, доведенное до исхода, да воплотится во благо! Было оно концом — станет началом всему». Ложь! Никогда еще зло не рождало ничего путного!

— Что означает эта большая руна? — Ругивлад провел пальцем по странному знаку, напоминавшему Z.