Дмитрий Гаврилов - Дар Седовласа, или Темный мститель Арконы

Тишь…

Но она была нарушена звуком его тяжелой поступи, и кровавый след влачился за посланцем Седовласа. Кровь падала в пыль. Пыль скатывалась в шарики. По этому следу, таких, как Ругивлад, всегда найдут гончие псы.

Как говорят мудрецы, обычно немногословные: либо все — либо Ничего. Ему досталось второе. И слуга ему — он, Ругивлад.

Молись, волхв! Взывай к Силам, богам… К кому угодно. Но духи не внемлют мольбам! Ты сам им ровня и пеняй на себя!

Он знал это, и продолжал дорогу во тьму. И это было его право!

«Волшебство любви всегда противно магии, где каждый получает по заслугам, хотя невозможно и предположить, что Лада всегда несправедлива!» — думал пришелец из ниоткуда и путник в никуда.

И уходил все дальше и дальше…

Свет настойчиво дергал веки за ресницы. Он послушался солнышка.

— Небывальщина какая-то!

— Гии! Гии! Ара у! — непонятное создание склонилось над ним и что-то призывно лепетало на загадочном языке.

Зашуршало, затопало…

— Где это я? — подумал он, открыв второй глаз, и приподнялся на локте.

— Ор ог! — ответил кто-то, хотя герой не выражал изумление ни единым словом.

— Что? — спросил он уже вслух.

— Ог! Ог! — повторил тот же голос.

Контуры проступали и вновь расплывались, рождая замысловатые образы …

Существа походили на диво, сошедшее с прежних ромейских амфор. Если бы не обилие конечностей, их с полным правом можно было причислить к ныне вымершему племени кентавров. Создания разглядывали … Стоп! А кто он?

— Э ор йо? — вопрошающе посмотрел тот, что поменьше, на ту, что была побольше.

Бесстыдно торчащие четыре сочные груди позволили так решить.

— Йо ро го! Гоар! — последовал ответ.

Он вскочил.

Лес зашелестел листвой, заскрипел могучими вековыми стволами, закачал зелеными макушками. Голова закружилась, неуверенно он сделал пару шагов. Прямо из-под ног испуганной стайкой выпорхнули маленькие птички.

— Не бойся, го! Мы не сделаем тебе ничего плохого! — понял словен.

Оглянулся. «А, они еще здесь? И это не сон!?»

— Кто вы? — он потянул время, пытаясь ощутить за плечами привычный холод рунического меча.

— Э, да ты не слышал о полканах! [36] [36] полкан — «полу»-«конь», славянская версия кентавров. Упоминания о кентаврах в русской письменной традиции начинаются с 11 в. Известны многочисленные изображения кентавров, например, на стенах Дмитриевского собора во Владимире (1194 г.) или на стенах Георгиевского собора в Юрьеве-Подольском (1230 г.) Это мой сынок, а я его мамаша, стал быть, — то ли сказала, то ли подумала самка, указывая на теленка.

— В самом деле? — ощупывая затылок, он начал кое-что понимать.

Меча не оказалось, но для верности волхв «почесал спину». Да, обезоружен! В чем-чем, а в сообразительности отказать ему было нельзя.

«Давненько я не получал так крепко! Голова раскалывается!» — подумал Ругивлад, пытаясь восстановить цепь событий.

— Почему вы так…?

— «Мыслим», а не «говорим»? Никто не знает «почему», но на Краю Степи… — при этом она махнула правой верхней лапой, куда-то в сторону, и путешественник мог лишний раз убедиться, что не спит, — … На краю степи тебя вряд ли кто-нибудь понял. А здесь, у перепутья, где уже не чаща, но еще и не Степь, все языки и наречия смешались чудесным образом — я давно перестала удивляться. Понимаем мы, понимают и нас…

«Ах, да!» — появились некоторые проблески.

Вечор они с котом забрели в какую-то усадьбу. Жил там боярин Стоич, из новых, не из местных. Таких теперь много по славянским землям. Было сему достойному мужу далеко за пятьдесят. Жил старик по-простому, как и положено вояке на покое. Служил он верою и правдою Святославу, затем служил Ярополку, довелось ходить на радимичей и при нынешнем князе, Володимере. Да принял рану боярин на поле брани, и до сих пор не оправился. Владимир наградил селом, да пожаловал шубу с плеча — честь немалая, разве Муромец такого удостоился и Микитич Добрынюшка.

Встретил боярин путников хлебом-солью, накормил, напоил да уложил почивать. Наутро, после не менее сытного завтрака, стали хозяин да жена его молодая расспрашивать гостя: откуда идет, далеко ли путь держит. Все им интересно, места Черниговские глухие. Бывает, иная весть сюда много недель спешит-торопится, да никак не доберется.