Вадим Панов: Тень Инквизитора

— Мы люди, — простонала Чио. — Я и мой сын — мы люди!!

— Я уеду и какое-то время не буду тебя беспокоить. — Карлик повернулся. — Подумай обо всем… дочурка.

Он сделал шаг прочь.

— Hyp! — Слезы душили Чио. Слезы горя и слезы ненависти к ушастому коротышке. Но она не могла не окликнуть его. — Hyp!

Он остановился.

— Не делай глупостей, Hyp, — через силу произнесла Чио.

— Спасибо. — Он коротко кивнул и, так и не обернувшись, быстро зашагал по песчаному пляжу.

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь.

Бесконечная тьма, наполнявшая кабинет князя Темного Двора, ослабла совсем чуть-чуть, и только там, где прерывистое, вырвавшееся из самого сердца мрака мерцание слабо освещало повелителя Нави, замершего в простом деревянном кресле, Сантьягу, медленно прохаживающегося перед князем, и закрепленную на треноге картину — огромная волна цунами, сносящая небольшой прибрежный городок.

— Я просил вас не забирать полотна из моего кабинета, — пробурчал комиссар.

— Ты был занят, — глухо ответил повелитель. Из-под низко надвинутого капюшона вырвался недовольный хрип. — Сегодня ты получишь картину обратно.

— Надеюсь. — Сантьяга рассеянно провел рукой по кромке полотна. — Наши анализы подтвердили: Глеб был татом. Сильным татом. Очень сильным. Несмотря на многочисленные человские примеси, его кровь была истинно древней.

— Окончательных побед не бывает, — угрюмо бросил князь.

— Точнее, их необычайно трудно достичь, — поправил повелителя комиссар.

— Трудно, — согласился князь. — Но можно. Что еще показало расследование?

Сантьяга знал, что волновало лидера Нави.

— О личной жизни Глеба достоверно ничего не известно. Он не скрывал своих отношений с Чио, но и не выставлял их напоказ. Были ли у него дети, мы не знаем. Как, к сожалению, ничего не знаем о самой Чио. Чел она или… — Комиссар поморщился — …или тата. Проследить ее отступление мы не сумели.

— Будем исходить из худшего, — предложил князь. — Как бы ни воспитывали Глеба, как бы ни относился он к Чио, я не поверю, что тат пожертвовал собой ради чела. Кровь есть кровь, и умереть Сухоруков согласился бы только ради того, в ком чуял истинное родство. А значит, Чио продолжает линию Тать. А значит… — Сантьяга попытался что-то сказать, но… — А значит, у них наверняка есть дети.

— К сожалению, мы не можем проверить каждого чела на Земле.

— Я рад, что ты избавил Темный Двор от четвертого божественного лорда, — продолжил лидер Нави. — И готов ждать еще тысячу лет, чтобы устранить Нура, но… Помни о ключе трех рас, Сантьяга! Избавь меня от крови Тать. Ищи Чио и ее детей. Не забывай о них. Ищи! Найди! И убей.

Москва, улица 1-я Дубровская.

— Вот уж не ожидал, так не ожидал, — ухмыльнулся Сашка, делая большой глоток пива. — Ты же полицейский, блин.

— И что? — невозмутимо отозвался Рубахин. — Свети лучше сюда!

Луч фонарика, который Сашка держал в левой руке, послушно переместился в указанном направлении.

— Ты же должен пропагандировать совсем другие подходы и эти… как их… приемы. А что я вижу?

— Что ты видишь?

— Выражаешь открытое недоверие родной организации.

— Не то чтобы открытое… — Рубахин огляделся, еще раз убедившись, что ночной город не обращает внимания на странные манипуляции двух взрослых мужиков. — И не то чтобы недоверие…

— Тогда что?

— На всякий случай. — Рубахин помолчал. — Не могу же я здесь постоянный пост организовать. А так, хоть что-то.

— И это поможет? — поинтересовался Сашка.

— Я думаю, да. — Рубахин отошел назад и, поставив на землю банку с краской, придирчиво оглядел результаты своего труда. — Ну, как?

— Пикассо, блин, — одобрил Сашка. — У меня бы точно не получилось.

На одной из глухих стен старой школы, в укромном уголке, куда нечасто заходят учителя и где старшеклассники устроили настоящую курилку, появилось большое изображение черного креста, увитого зеленой виноградной лозой.

Псалтирь. Псалом 61.

Псалтирь. Псалом 36.

Евангелие от Матфея.

Псалтирь. Псалом 65.

Евангелие от Матфея.

Книга притчей Соломоновых.