Р. Артемьев - Вторжение

Сашка зашевелился, и наваждение пропало. Он внезапно что-то пробормотал, покрутил головой, сморщился, словно понюхал что-то неприятное, а затем полез из палатки. Я видел, что он захватил с собой ружье, и на всякий случай подтянул поближе маленький туристский топорик. Охотник стоял спиной ко мне, взяв ружье наизготовку и чутко прислушиваясь к окружающему лесу, поза его была настороженной. Костер потух, в свете луны видно было плохо, ночные тени обманывали зрение и приходилось полагаться на слух. В такой обстановке немудрено обмануться.

Сашка уже собрался ложиться обратно и развернулся к палатке, когда из теней за его спиной беззвучно взмыла тень и обрушилась на плечи человека. От удара охотник рухнул на землю, его ружье вырвалось из рук и отлетело к входу в палатку, прямо в мои руки. Я схватил его и выстрелил немного выше зверя, стремясь не столько попасть, сколько напугать, согнать с Сашки. Расстояние не превышало трех метров, но видимо я промахнулся, потому что никакой реакции на выстрел не последовало, зверюга кинулась на меня. Мне удалось прокатиться у нее под брюхом, я резко развернулся и вскинул ружье, во втором стволе оставался неизрасходованный патрон. Мне повезло, бешенное животное (тогда оно казалось мне крупным волком) запуталось в поваленной палатке, я мог спокойно прицелится.

Условия для выстрела были идеальные — дистанция метра два, цель относительно неподвижна. Я задержал дыхание, нажал на курок и от увиденного волосы мои встали дыбом. Картечь, выпущенная из ружья, летела так медленно, что я четко видел траекторию всех трех маленьких горошин, и замедлялась по мере приближения к телу беснующегося зверя, пока не повисла в воздухе в нескольких сантиметрах от его тела, чтобы осыпаться на землю, не причинив твари никакого вреда. Я решил, что сошел с ума. Впрочем, злое рычание быстро привело меня в чувство, паралич прошел, с диким криком я стал избивать ружьем, как дубинкой, скованного тканью палатки зверя. От страха я лупил с такой силой, что скоро разбил в щепу приклад и стал пинать животное ногами, потом заметил топорик и фактически разрубил зверя пополам, прежде чем он перестал шевелиться. Только тогда, тяжело дыша от пережитого шока и обливаясь вонючим потом, я свалился у Сашкиного тела. Разодранное горло и неестественно изогнутая шея говорили, что помощь несчастному охотнику уже не нужна.

Вся схватка заняла от силы секунд пять-десять, но чувствовал я себя так, словно пробежал километров десять как минимум. Сердце нервно колотилось не столько от усталости, сколько от пережитого ужаса, нормальная реакция для человека, даже в армии не служившего. Больше всего пугала чертовщина, творившаяся со вторым выстрелом, я попытался убедить себя, что мне показалось и был простой промах, но найденная в земле картечь убедила меня в реальности увиденного.

Потребовался, наверное, час, прежде чем я пришел в себя достаточно, чтобы выволочь тварь из палатки и при свете костра рассмотреть ее повнимательнее. Вблизи было видно, что волком ЭТО назвать нельзя, природа не могла бы породить такого. Короткие передние лапы, вытянутая морда с торчащими клыками и маленькими рожками между огромных, затянутых черной пленкой глаз, серая шелковистая шерсть. Ушей и хвоста не было. Ни одно животное на земле не могло обладать подобным строением, всем крупным хищникам природа дала либо острое зрение, либо чуткий слух. Есть еще вараны и прочие земноводные, но чудовище производило впечатление млекопитающего, хотя уверенности у меня никакой не было.

Если бы я мог, я позвонил бы в милицию, спасателям, но связи в здешних краях не было, поэтому я решил зарыть оба трупа поглубже в землю, чтобы звери не добрались, а утром отправиться по своим следам обратно, дорогу я помнил. Но меня ждал еще один сюрприз. Тело твари стремительно разлагалось: сначала шкура покрылась бурой слизью, потом гниение затронуло остальные части тела. Я надеялся, что хотя бы скелет уцелеет, но кости рассыпались темной пылью. Теперь никаких доказательств существования чудовища у меня не было.

Пришлось возвращаться в деревню ни с чем. Мне потребовалось трое суток, чтобы выйти к какому-то маленькому хуторку, откуда хозяин подбросил меня до ближайшего отделения милиции. Участковому я соврал, что Сашку загрыз волк. Правда звучала слишком безумно, чтобы в нее поверить, участковый и так подозревал меня в убийстве и не спускал глаз. Он вполне мог бы решить, что перед ним наркоман, под кумаром убивший подельника и теперь валящий все на зверя. Переночевав, следующим утром в сопровождении местного участкового и двух лесников мы пошли место стоянки. Дорога была привычной, засеки я оставлял часто, так что место Сашкиной гибели мы нашли легко. Звери не успели откопать тело.