Константин Бояндин - Пламя заката

— Я не уверен, — признался Павел. — Хочется думать, что сон.

Она потрепала его по голове и вернулась за стол.

— Ты какой-то не такой, — признала она. — А может, это я от радости… Поел? Всё, брысь с моей кухни, займись домом!

Займись домом? Прибраться? Не привыкать, да и не унизительное занятие, приводить свой дом в порядок. Свой дом — ведь хозяин не тот, кто может продать или сломать, а тот, кто заботится. Вот. Отец этому обучал, а сам Павел, вроде бы, сумел обучить Вику.

Павел бродил по комнатам, работая пылесосом, и думал.

Странно всё получается. Раньше всё воображал — как Елена выглядит, всё такое. Воображал и, так скажем, интимные моменты. Прямо скажем, воображал больше того, о чём осмелился бы говорить вслух. В голову иногда такое придёт, сам удивляешься.

Однажды Мария соизволила прийти к нему сама. Совсем худо было Павлу, выдуманная девушка не помогала жить, скорее уже наоборот, а настоящая крутила им как хотела, и ничего толком не говорила.

— Так она что… она на самом деле?! — поразилась Мария. Что-то почуяла. Потом Павел осторожно расспросил её — да, именно почуяла. Запах косметики. А ведь воображаемая Елена практически не пользуется косметикой, так — дезодоранты, и то потому, что ей нравятся их запахи — ненавязчивые, но узнаваемые. Морская соль. Корица.

В тот момент Павел хотел сказать всё. Что нет Елены, и не было, что это просто игра воображения. А ну как Мария покрутит пальцем у виска и сразу же уйдёт?

Он решил просто задвинуть Елену подальше в память, убрать долой, не думать и не представлять её.

— Была, — пояснил Павел, в надежде, что Мария поймёт так, как он надеется.

— Паша, — Мария кинулась к нему на шею. — Прости меня! Ты один меня на самом деле понимаешь… — и так далее, и тому подобное. Мария умеет добиваться своего. И ведь права была — пожалуй, только Павел и был с ней просто потому, что ему нужна была она. Вся. Не деньги, не тело, не связи по отдельности.

…И Елена ушла, частично вернулась назад, в нереальность, в небытие. И вот она здесь, в той же самой квартире, хлопочет на кухне. Именно такая, какой её Павел и представлял. До каждой родинки, до запаха волос и кожи, до звука голоса.

— Всё убрал! — Елена появилась в гостиной. — Умница! Давай, собирайся. Туда ехать полтора часа в одну сторону.

— Прямо сейчас? — Павел взял её за руки, посмотрел в глаза.

— Я веду себя неприлично, да? — прошептала Елена, прижимаясь к нему. И вдруг расплакалась, обхватив его руками, прижавшись сильно-сильно. Павел не знал, что и делать. — Я не могу без тебя! Я больше бы не смогла!

— Я с тобой, — Павел погладил её по голове. — Я с тобой, солнце моё.

Она отстранилась, улыбнулась, вытирая слёзы. Губы ещё подрагивали.

— Я неприличная, я знаю. Я с тобой не могу по-другому! Вот! Но не сейчас. А то уже никуда не смогу поехать… не захочу.

Он отпустил её руки.

— Идём, — она взяла его за локоть. — Электричка через тридцать пять минут. Времени почти нет!

Но времени было предостаточно.

Они сидели в жарком, пахнущем лаком и гуталином вагоне — не иначе, отопление включили, и зачем, спрашивается? Елена прижалась к нему, положила голову на плечо, и все, кто ни смотрел, улыбались — что-то было в её лице. Держала Павла за руку и время от времени сжимала её так, что становилось не по себе от ощущений.

Совсем неуместных в общественном транспорте ощущений и чувств. Хотя какая кому разница! Кого это вообще касается!

— …Выходим! — она потянула Павла за локоть. — Не спи! Хотя нет, лучше сейчас спи, а не ночью!

— Прекрати! — шепнул он ей громко, ощущая — вот-вот покраснеет. Как мальчишка, право слово!

Она хихикнула, стащила его по лесенке на перрон. Тут немногие выходят — деревушка и есть деревушка. Если бы не железная дорога рядом — поди, совсем бы захирела.

— Не прекращу! Нам вон туда, вниз по улице! Минутку…

Она достала косынку и повязала голову.

— Мама не любит, когда простоволосая, — пояснила она.

Да-да. Я и это выдумал. Мама, чуть более набожная, чем нужно, отец, печник и плотник, молчаливый, но, особенно в лёгком подпитии, добродушный и широкой души человек.

— А ты, значит, другая!

— Я другая! Что, не заметил? — она прыснула. — Только не расстраивай их!

— А если не дадут благословения? — Павел взял её за руки, остановил. Елена сердито посмотрела в ответ.

— Дадут! Веди себя прилично, вот и всё. Всё, молчи, никаких «если»!

— Прилично — это как?

— Говори правду, вот и всё! Всё, умолкни, горе моё!