Наталия Касторф - Мифы Райского Серпентария

Видно, так он думал. А может, и не так. Результат всё равно такой, как старуха хотела. Не какой ОН хотел результат, а какой ОНА себе выбрала, подставляясь хитрющим затылком…

Климакс никогда никому не вреден, а наоборот – бодрит, лишает лишнего рассудка, оставляет лишь необходимрое рассуждение. Алёна Ивановна с Лизаветой всё хорошо рассудили, ловко так просчитали: и что студент он никакой, и что Гамлета любит цитировать ("убивать – не убивать", "имею право – не имею"). У таких придурков на лице всегда написано: спиной не становись.

Так что всё путём, по рассчитанному вышло. Жалко, правда, идиота, сел, однако, ни за что. Его бесплатным убийцею наняли, подставу стопроцентную устроили, а он повёлся: топор крал-доставал, под одежду крепил, напрягался. Потом сам себя чуть насмерть не загрыз, потом ему каторга чуть косточки не обглодала…

Спасибо, хоть Евангелие обнаружилось, от него Раскольникову-палачу малехо полегчало.

Апендаунеры за Евангелие всегда хватаются, особенно когда делишек выше крыши намотают.

Зачем Лизавете с Алёной Ивановной их же собственная смерть понадобилась – тема для отдельного разговора. Здесь по высоте суждения они от дяди Климпа не очень далеко ушли. И он, и обе эти курицы зарились на клад моего папы. Только у хохлаток всё почти что получилось, а недоделанный профи-пилот-разведчик из Первой Вечности чуть вместе с Климпочкой навеки под кроватью в полудохлом виде лежать не остался. Спасибо, мы его оттуда высосали, но благодарности, конечно, не дождались.

Мой папа Кладовщик не из кладовки и не из кладовой. И к складам готовой продукции никакого отношения не имеет. Он заведует не складами, а кладами.

Разница-то никакая, в одну буковку, а всё меняется в корне.

Гэджеты-игрушки под райскими кустами – это ещё не клады. Игрушка, она и в Африке игрушка, хотя пугает иногда, как настоящий искусственный интеллект.

Я один раз стибрила у папы самораскрывающийся зонтик типа плащпалатка-парашют.

Папа заметил, но ничего не крикнул. Раз не крикнул: "Положь, гадина!", значит плащпалатка-зонтик-парашют фуфло, а я не догадалась. Не послушалась я папиного молчания, стала пользоваться. И что? Не послушалась, так наслушалась – матерных выражений из каждой пуговицы-громкоговорителя. Там этих пуговиц было нашито в два ряда, каждая выдавала отдельную матерную перлу. Короче, ругались страшно, чуть уши у меня не отпали…

И за что на меня кричал плащ-палатка, он же старый дырявый зонтик? Что не в том порядке его использую! Он думал, идиот, что я когда-нибудь к порядку приучалась.

Специально ради него по ночам тренировалась, зубрила, что куда просовывать и в каком направлении прыгать, если что.

Я и прыгнула не туда, и не так обмоталась, и не на те пуговицы застегнулась, и дождя мелко-метеоритного из-за лени не дождалась, попала под крупно-астероидный.

Развонялся и попёр на меня, на бывшую Дюймовочку, дыркошляпный мухомор, астероидами траченый.

За такое низкопробное нахальство папа этот плащик-зонтик-парашютик старомодный на мелкие клочья пошматовал – лично сам, своими собственныи когтями, и велел у входа в рай их, эти клочья, многослойно постелить, чтоб каждый апедаунер мог об них ноги вытирать.

Папа меня никогда ни за что не наказывает, а моих обидчиков – запростяк. Я почти что каждый день с кем-нибудь ругаюсь, и тем, кто против меня идёт, только хуже становится.

Единственное, что я папе намекнула в этом смысле, так это чтоб Риту с Димулей не трогал. Вдруг я и с ними поругаюсь? Жалко будет подругу и брата. И про обезьяно-папу намекнула, не забыла, а то вдруг бы и ему досталось на орехи. На грецкие, на целиковые, на пресловутую "Мечту Раскольникова".

Папины главные клады запрятаны там, куда никто не догадается заглянуть. Ну, разве что апендаунеры носики сунут разочек-другой. Клад ведь у них под самыми ногами расположен, в самом ядре их планеты.

Мой папа всё рассчитал до последней мелочи. Это он так думал, но, как всегда, не учёл одно качество апендаунеров – крайнее любопытство. Эти проныры полезут куда угодно, а тем более за кладом. Давно они подозревали, что в папином подопытном хозяйстве, где они числились главными кроликами, что-то денежное скрывается, глубоко-глубоко. Чтобы мой папа – и не припрятал от них Сокровище! Такого быть не может, думали они.

Экспедиции всякие и всякие там вылазки – это апендаунерам раз пукнуть, но в ядро планеты лезть не каждый согласится. За всё время было случаев – всего ничего: голливудские проныры слазили в Преисподнюю два раза, Алёна Ивановна с Лизаветой поселились там навеки, да вездесущий лже-пьяница дядя Климп ещё только-только собирался. Вот и все случаи. Больше дураков не нашлось.