Маргарет Уэйс: Драконы Повелительницы Небес

Тем временем драконид аурак, приняв обличье Верминаарда, повел Армию Красных Драконов к убежищу беглых рабов, которым пришлось срочно покинуть долину и искать укрытия в Торбардине, потерянном королевстве гномов. Эти приключения описаны в книге «Драконы подземелий».

Все это время Лорана путешествовала с друзьями. Опасности, горе и пережитые ужасы заставили ее повзрослеть. Некогда капризная и своенравная девчонка превратилась в серьезную и умную молодую женщину. Она использовала навыки, приобретенные при дворе своего отца, чтобы помогать Элистану, и Танис был очарован этой новой Лораной, столь непохожей на ту девчушку, которую он знал прежде. Он стал заново влюбляться в нее, и сердце его разрывалось. Какую женщину любил он на самом деле? Что же до Лораны, ее чувство к Танису оставалось неизменным.

После многих злоключений и трудностей друзья отыскали Молот Хараса и вернули его гномам, за что те позволили беглецам укрыться в Торбардине до тех пор, пока они не смогут безопасно вернуться в родные края. Их нелегкий путь домой описан в книге «Драконы зимней ночи».

Китиара же избрала совсем иной путь. В то время как друзья двигались к Свету, она шла дорогой Тьмы. Встав на сторону Королевы Такхизис, Китиара, благодаря своему военному искусству и огромному тщеславию, сделала быструю и блистательную карьеру, превратившись в Повелительницу Синих Драконов, известную всему Ансалону под именем Темной Госпожи.

О приключениях Лораны и Китиары и о событиях, увиденных их глазами, еще никогда не рассказывалось. В книге «Драконы Повелительницы Небес» представлены две возлюбленные Таниса Полуэльфа, каждая — идущая своим путем к главному испытанию в своей жизни.

Более трехсот лет прошло с тех пор, как он в последний раз слышал человеческий голос. Или, точнее, с тех пор, как он слышал человеческую речь. Крики доносились до него не раз, крики тех, кто приходил к Даргаардской Башне, чтобы сразиться с ним. Крики эти обычно переходили в хрип и булькающий кашель несчастных, захлебывавшихся в собственной крови.

Лорд Сот терпеть не мог простофиль, стремившихся завладеть его сокровищами, или доблестных рыцарей, рвавшихся избавить мир от страшного злодея. Всех этих рыцарей он видел насквозь (а как же иначе, ведь он когда-то и сам немало постранствовал по свету). Тщеславные и самолюбивые, они только и мечтали о том, как барды будут воспевать в веках их имена. Блестящая броня не могла скрыть от Лорда Сота темных сторон души искателей приключений. Их мужество бесследно улетучивалось, стоило им выйти на поединок: они падали на колени, дрожа под своими сверкающими латами, и молили о пощаде.

Лорд Сот никогда не внимал этим просьбам.

Разве кто-то пощадил бы его? Услышал бы его стоны? Кто слышит их теперь? Боги вернулись, но он был слишком горд, чтобы молить Паладайна о прощении. Лорд Сот не верил в то, что оно будет ему даровано, а в глубине души Рыцарь Смерти и не считал, что заслуживает милосердия.

Он восседал на своем троне в огромном зале полуразрушенной башни и ночь за ночью, сравнимые с вечностью, слушал голоса проклятых эльфиек, обреченных петь нескончаемые баллады о его преступлениях, которым он обречен был внимать. Пели они о доблестном и прекрасном рыцаре, воспылавшем преступной страстью и соблазнившем эльфийскую девушку, которая зачала от него. Они пели об отвергнутой жене, безжалостно отосланной ради новой возлюбленной. О том, как ужаснулась она, узнав правду, о ее молитвах Богам за душу заблудшего супруга.

Они пели об ответе Богов: Лорду Лорену Соту будет дана власть противостоять Королю-Жрецу и тем самым умерить гнев высших сил. Сот мог предотвратить Катаклизм, спасти тысячи невинных людей, оставить своему ребенку имя, которое тот носил бы с гордостью. Они пели о путешествии Сота в Истар, предпринятое ради спасения человечества, но принесшее ему гибель. О проклятых эльфийках, встретившихся ему на пути и оклеветавших его возлюбленную, обвинив ее в тайных сношениях с мужчинами и в том, что отец ребенка — другой.

Они пели о том, как, вернувшись в гневе, он потребовал к себе жену и назвал ее шлюхой, а ребенка — ублюдком. О том, как содрогнулась земля и тяжелая люстра с пылающими свечами сорвалась с потолка и упала на пол, окружив его жену и ребенка огненным кольцом. Он мог спасти их, но, исполненный ненависти и жажды мщения, лишь наблюдал, как занялись волосы на голове его возлюбленной, как отчаянно закричал младенец у нее на руках, как покрылась ожогами нежная кожа. Каждую ночь пели они о том, как он повернулся и вышел вон.