Елена Прудникова - Мост через огненную реку

– Надо же, каких только обычаев не бывает… – покачал головой Энтони. – Хотя кое-кому наша привычка целовать дамам руки, или поднимать бокал перед тем, как выпить, или непременно ходить одетыми во всех случаях жизни… Жаль, что ты не можешь показаться дамам полуодетым – они бы тебя оценили…

– Ничего, и так оценят. – Гален повернулся к денщику, приготовившему мундир. – Если я правильно понял некоторые взгляды из-под ресниц, у дам будет возможность увидеть нас и одетыми, и раздетыми…

Энтони только засмеялся: Теодор после суток в седле и боя, едва добравшись до постели, заснул как убитый, а он все взгляды оценил еще накануне и предыдущий вечер провел очень, надо сказать, мило…

Для празднества выбрали ярмарочное поле за городом. Солдаты, кроме тех, что были в караулах, шумно гуляли на самом поле, а офицеры устроились в небольшом «зеленом дворце» – на поляне, окруженной легкой изгородью. «Дворец» осеняли горные дубы, неподалеку манил прохладой лес, в котором то и дело на некоторое время исчезали офицеры с горожанками. Само собой, и поле, и лес были еще утром тщательно проверены, и ни отставших ольвийцев, ни дезертиров не обнаружено. Так что парочки могли веселиться безбоязненно.

На поле скатерти были постелены прямо на земле, а во «дворце» стояли сколоченные из досок столы. Жители Абаза постарались: вина было вдоволь, да и водки хватало. Вскоре Энтони почувствовал, что мысли замедляют ход, явно подумывая, не расположиться ли на отдых. Кусты его не манили: он уже договорился о продолжении праздника с хорошенькой горожаночкой из тех, что были не способны отказать победителю – тем более что победитель не только силен, но и красив, и любезен.

И тут к Бейсингему подошел караульный сержант.

– Ваша светлость, цыганка к вам просится. Говорит, ей нужно видеть самого главного.

– Хорошенькая? – поинтересовался Энтони.

– Да ну… Старуха! – фыркнул сержант.

– Ну, так дай ей чего-нибудь со стола, и пусть идет.

– Я пробовал, не хочет. Ей надо видеть вас.

– Не будет мне, видно, покоя, – вздохнул Энтони, – Ладно, веди…

Однако разочарован он не был. Цыганка оказалась колоритной и привлекательной если не для мужчины, то для поэта. Смуглая старуха в немыслимо живописных юбках, из которых каждая нижняя была длиннее верхних, и с огромным количеством бус, вокруг головы повязан платок, отливающий всеми возможными и невозможными цветами, гордая, степенная и многозначительная, как и полагалось представительнице ее племени. Цыганка взглянула на Энтони и покачала головой.

– Не этот, – сказала она. – Тамино.

Энтони и сам уже заподозрил, что вышло недоразумение – ну зачем бы он мог понадобиться цыганке? Старуха подошла к трогарскому караульному, и тот, естественно, отвел ее к своему командующему. Откуда ей было знать, что «самых главных» здесь двое?

– Тебе, наверное, нужен генерал Теодор Гален? – спросил Энтони.

– Мне нужен Тамино, – твердо повторила старуха. – Сына жены моего брата назвали Теодором те, кто его украл. Я не знаю этого имени, оно чужое…

Пока Энтони разбирался в хитросплетениях ее речи, обладатель чужого имени появился собственной персоной. Гален уже слегка покачивался и явно видел мир в приятном тумане. Однако, едва старуха его окликнула, генерал взвился, словно жеребец, которого стегнули плетью. Та заговорила по-цыгански, и Теодор, сделав приглашающий жест, отошел к дальней изгороди. Бейсингем незаметно наблюдал за ними. Цыганка говорила, Гален слушал, проронив лишь несколько слов, затем достал из кармана кошелек и протянул его старухе – весь! И тут цыганка повела себя совсем уж странно: она оттолкнула деньги, сказала что-то еще и пошла к лесу. Теодор проводил ее взглядом и, отвернувшись, стал смотреть туда, где над городом солнце уже касалось крыш. Бейсингем подошел к нему.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Все в порядке, – отрывисто проговорил Теодор. – Все просто замечательно. Отойди, сделай милость…

Бейсингем пожал плечами и упрашивать себя не заставил: да пошел ты, в конце-то концов, с вечными своими переменами настроения! Неподалеку полковник Флик что-то рассказывал под взрывы хохота. Энтони подсел к веселящимся трогарским штабным и успел выпить еще стакан вина, когда, взглянув случайно в сторону леса, заметил белое пятно. Теодор направлялся к опушке. Вот он подошел к кустам: там начиналась тропка, по которой несколько минут назад ушла цыганка.

Энтони сам не понял, почему это ему не понравилось. На опушку все время уходили желающие облегчиться, чуть подальше в кустах уединялись парочки, лес казался не более опасным, чем королевский парк в дни летних балов. И тем не менее… Он не хотел, чтобы Теодор оставался один на один с этой цыганкой. В памяти всплыли рассказы про заколдованные яблоки, про волшебную петлю – накинет цыган ее на шею кому угодно, и человек идет с ним, куда поведут. Кто знает, не захочет ли старуха увести Теодора в табор – ищи потом! Мысли были пьяными и глупыми, но Энтони они казались вполне разумными, и он, как был, в рубашке и без шпаги, двинулся следом.