Елена Прудникова - Мост через огненную реку

Энтони ни на мгновение не сомневался, что Монтазьен врет, и что если он откажется, ему не выйти из дворца. Впрочем, ему в любом случае отсюда не выйти. Согласись он, и его все равно будут стеречь, как узника, но если у Гровера с настоятелем все получится, то завтра дворец возьмут штурмом и можно попытаться уцелеть. По крайней мере, будет шанс. Да, но с чего он взял, что его оставят во дворце? А если Монтазьен захочет немедленно отправиться обратно в Аркенайн? Надо выторговать отсрочку…

– От ночи уже ничего не осталось, – сказал Бейсингем, мельком взглянув на Себастьяна. Подействовало? Не подействовало? – Я не собираюсь принимать такие решения наспех, особенно когда с ног валюсь от усталости. Завтра, на свежую голову, я подумаю над вашими словами, и мы вернемся к этому разговору. Идемте спать, герцог…

– Спа-ать… Ид-демте с-спать! – снова послышался пьяный голос, и Себастьян зашевелился. Неужели средство потеряло действие? Брат короля поднялся, подошел к камину и принялся гасить свечи в бра: сначала в одном, потом во втором. – С-свет пог-гасить и с-спа-ать!

Перед тем как потушить последнюю свечу, Себастьян быстро оглянулся: взгляд у него был острый и совершенно трезвый. Неужели? Энтони едва удержался, чтобы не вскрикнуть. И едва огонек на стене погас, он швырнул на пол стоявший на столе подсвечник, наступил на все три свечи разом и схватил Монтазьена за горло.

– … Себастьян, – выдохнул Энтони в кромешную тьму, – быстро, веревку.

Через несколько секунд у него в руках очутился шнур – похоже, от звонка, которым вызывали слуг. Бейсингем мгновенно скрутил руки Монтазьена и встал, продолжая локтем прижимать шею герцога.

– Имейте в виду, – громко сказал он в темноту, – если вздумаете стрелять: мы прикрываемся вашим хозяином.

– Не будьте дураком, Бейсингем, – прохрипел Монтазьен. – Выходы из дворца перекрыты. Все, в том числе и потайные ходы.

– Ну что ж, значит, вашей дочери не повезло, – зло усмехнулся Энтони. – Она потеряет сегодня и отца, и жениха.

Он ощупью нашарил свою скатку и сунул ее в руки Себастьяну, а сам взял маршальский жезл и кинул взгляд на окно. Ночь была пасмурной, безлунной, тьма в саду кромешная. Продолжая держать Монтазьена, Бейсингем подошел к двери в сад, пинком открыт ее, и они вывалились наружу.

– За мной! – шепнул Себастьян и, схватив Энтони за руку, потащил его куда-то в глубь сада.

Брат короля почти бежал, хотя двигался абсолютно бесшумно. Бейсингем тоже изо всех сил старался не шуметь, лихорадочно соображая, куда они идут. Умнее всего было бы закрыться в каком-нибудь подвале и подождать завтрашнего дня. Завтра дворец возьмут… он хотел надеяться, что возьмут, хотя Гроверу без него будет куда труднее. Все-таки к Бейсингему в войсках относятся по-особому.

– Куда мы идем? – едва слышным шепотом спросил он Себастьяна.

– Забыл, поросенок? – хохотнул тот.

И тут Энтони вспомнил. Да, немудрено забыть, если этим путем они не пользовались лет двадцать пять – с тех пор, как принцы получили право выходить из дворца, когда им вздумается. Там, в дальнем углу сада, рос старый уродливый вяз. Его перекрученный ствол накренился в сторону сада, но одна ветвь подходила совсем близко к дворцовой ограде. Когда они были мальчишками, они часто выбирались из дворца этим путем. Ограда выходила в небольшой пустынный переулок, а неподалеку жил огородник, который за небольшую плату предоставлял беглецам свою лестницу, чтобы те могли вернуться обратно.

– Неужели там все по-прежнему? – прошептал Энтони.

– Два дня назад было в порядке, – так же тихо ответил Себастьян. – Я видел. Я иногда проверяю нашу лесенку – вдруг придется ею воспользоваться? Вот только Монтазьена мы туда не затащим.

– Да черта нам в Монтазьене! – нетерпеливо воскликнул Энтони. – По ту сторону стены он нам не нужен.

Герцог покорно перебирал ногами, даже не пытаясь вырваться – должно быть, совсем оцепенел от страха. Себастьян легко взобрался на дерево, Энтони передал ему свою скатку и жезл – и тут, когда он весь тянулся вверх, приподнявшись на цыпочках… Монтазьен ударил, как мог – локтем с разворота, не сильно, зато прямо под ложечку. Пока Бейсингем стоял, хватая ртом воздух и созерцая разноцветные круги перед глазами, его пленник кинулся в кусты, и через несколько секунд, уже на порядочном отдалении, послышался его крик: «Сюда!»

– Тони! Что с тобой? – звал сверху Себастьян.

– Помоги! – выдохнул Энтони и, ухватившись за протянутую руку, кое-как взобрался на дерево. Они одновременно спрыгнули за ограду и метнулись в ближайший переулок. Бейсингем, задыхаясь, привалился к стене, яростно растирая место удара, словно это могло помочь. Себастьян обхватил его и потащил, не давая упасть. Они свернули раз, еще раз, нырнули в какой-то тесный проход и затаились. Энтони прислушался: все было тихо.