Елена Прудникова - Мост через огненную реку

Наконец, Энтони, обсудив все с Эстер, решил пойти в лобовую атаку. На одном из вечеров, заметив, что Сана подошла к столу с вином и нетерпеливо оглянулась, он поспешно шагнул к ней, успел раньше всех наполнить стакан и поднес его из своих рук. На безмолвном языке дворцового флирта это означало, что он просит о приватном разговоре.

– Тогда налейте и себе, – ответила девушка.

Энтони отнес оба стакана на крохотный столик у окна, они с Саной уселись в маленькие неудобные креслица – на виду у всего зала, однако ни один человек не осмелился бы приблизиться к ним сейчас. Даже Элизабет только косо взглянула, чуть помрачнела и продолжила разговор с гвардейским полковником.

– Я слушаю вас, герцог, – наклонила голову Сана Монтазьен.

– Леди Александра, – смиренно начал Энтони. – Мы плохо расстались в прошлый раз. Вы помогли мне, я вам очень благодарен, но, кажется, вас обидел. Вот только не пойму, чем именно…

– Не понимаете? – Зеленые глаза на мгновение вспыхнули. – Вы приняли меня за одну из куриц, которые обожают, когда им томно улыбаются и целуют ручки. Не терплю всех этих ужимок…

– Простите, если так, – склонил голову Энтони. – Я не хотел… Просто… куриц, как вы сказали, больше. И когда я вижу женщину, я веду себя определенным образом. Можете презирать меня за это, но я даже и не думал, что вам такое обхождение неприятно…

Сам не зная почему, он волновался, запинался – но это было к лучшему, иначе последующие, главные слова, которые они с Эстер так тщательно подбирали и которые он должен был произнести, как свои, выглядели бы заученной речью.

– Ладно, довольно! – оборвала его Сана. – Насколько я понимаю, вы не просто так полезли ко мне с извинениями. Вам что-то от меня нужно?

– Вы правы. – Бейсингем опустил глаза. По плану, сейчас он должен был произнести свой монолог, глядя прямо в глаза Сане, но это оказалось не так-то просто, слишком уж они были насмешливыми и проницательными, эти глаза, и он начал, нервно комкая в руках край скатерти: – Леди Александра… вы спросили – почему я не уехал. Дело в том, что… да, я жил хорошо, весело, но это была лишь видимость. Жизнь моя бессмысленна. Она как раскрашенный листок бумаги, а под ним – пустота. А там, в Тейне… Там было чудовищно, непереносимо, но эти страшные люди… за ними стояла сила – настоящая, которой нет у меня. И я надеялся, что если сделаю то, чего от меня хотят, я тоже прикоснусь к этой силе, и жизнь моя обретет смысл. Поэтому я пришел сюда, я здесь уже больше месяца – и ничего! Если я был нужен для того, чтобы стать куклой королевы – то лучше и вправду уехать…

– Уехать? – вдруг коротко засмеялась Сана. – Не обольщайтесь, милорд! Кто вам позволит?

– А кто меня задержит?! – вспыхнул Бейсингем.

– Те, кому положено, – равнодушно пожала она плечами. – Найдут и вернут. Несмотря ни на что, я неплохо отношусь к вам, герцог, поэтому хочу предупредить: даже не пытайтесь бежать. Вот эта штучка на вашей руке, – она слегка коснулась перстня, – ее обладателя можно найти, в какую бы щель он ни забился.

«Ага! Учту!» – подумал Энтони, опустив глаза, чтобы не выдать себя.

– Судя по тому, что вы не пытаетесь ее снять, вы уже пробовали? – спросила Александра.

Бейсингем молча кивнул.

– Где бы вы ни укрылись, вас найдут и вернут во дворец. И тогда в дверях ваших покоев появятся ключи – с наружной стороны, и в ваших комнатах будут всегда находиться люди, которые вам не слишком приятны. Так что не делайте глупостей. Ну что же, милорд? Я жду продолжения монолога об исканиях измученной души…

Энтони лишь рукой махнул и залпом допил вино.

– Похоже, я влип! – невесело сказал он.

– Именно так! – согласилась Сана.

– Но коль скоро так получилось… Леди Александра, объясните мне, во что именно я влип. Чего от меня хотят? Может быть, меня и стеречь не надо, может быть, мне все это понравится? Вдруг я именно в этом найду для себя смысл жизни?

– В самом деле? – снова усмехнулась Сана. – И пожмете руку тем, кто пытал вас?

– А почему нет? Если это было недоразумением… если мы больше не враги… если мы будем вместе – да! Я ведь благодарен врачу, который меня лечит, какую бы боль он ни причинял. Буду считать капитана Далардье доктором…

– Далардье – мразь! – презрительно поморщилась Сана. – Я не войду в комнату, где он побывал, пока ее не проветрят. Ну, а тем, кто приказывал Далардье, вы тоже пожмете руку, милорд? Тем, кто наблюдал за допросами, обсуждал с ним ваше состояние и способы пыток?