Наталья Резанова - Самоубийство по сговору

Несмотря на безусловную ясность обстоятельств, было в них нечто странное. Пугающе-притягательное, если можно так сказать. И я решил выяснить, почему эти двое убили себя, хотя никто не заставлял меня этого делать. И принялся раскручивать события, как водится в нашем деле, с конца.

Тела самоубийц я не сразу передал похоронной команде, а велел переправить в портовый госпиталь – тамошний врач по бедности работал и на нас. Правда, никаких новостей от его осмотра я не ждал. Просто я человек добросовестный. Затем я отправил своих людей выяснить, не числится ли пропавших среди приезжих. Главным образом, из-за мужчины. Видите ли, я был знаком со всеми офицерами, проживающими в нашем городе, не так уж их здесь много, а он, похоже, был офицером. Его я не знал, следовательно, приезжий. Простая логика. Другое дело девушка. Она могла быть и здешней, всех горничных и швей в лицо не упомнишь… А также принялся искать свидетелей.

Как ни странно, таковые нашлись почти сразу. Похоже, почти весь предыдущий день, по крайней мере, от полудня, Жанна Арден и Матье Матюрен провели на людях. Точнее, на набережной. Не меньше десятка прохожих видели там молодого человека с девушкой, соответствующих данному описанию. Они ходили вдоль набережной или сидели на парапете. На вопрос, чем они были заняты, все свидетели отвечали одинаково: «Разговаривали». Из этого разговора никто не слышал ни слова. Ни единого. Никому, понимаете, не пришло в голову прислушаться. Ну, болтает влюбленная пара, ну, ведет себя так, будто ничего кругом не замечает. Прицепившись к последним словам, я потребовал свидетеля объяснить, что он имеет в виду. Тот сказал: ««Вид у них был очень сосредоточенный, как будто что важное обсуждали, а не то, что у них на уме». Но я-то уже знал, что у них было на уме.

Во второй половине дня они зашли в харчевню, там же, на набережной. Служанка бы и не запомнила их, если бы спросили не только обед, но бумаги и чернил. Вот тогда-то, надо думать, они и написали послание, обнаруженное мною на столе в номере «Дельфина». И снова ушли бродить. Куда они пришли, известно.

Неожиданно обнаружились следы девушки. Один из моих людей разговорился с владелицей швейной мастерской возле городской площади. Оказалось, что пропала и не вернулась ночевать одна из ее работниц, а именно Жанна Арден. Как пропала? А вот вышла на площадь и не вернулась. Раньше за ней такого не водилось. Нет, она не была местной, эта Жанна. Появилась она около месяца тому назад – точнее мадам не помнила. Мастерицы были нужны, потому что выбыли сразу две – одна померла от чахотки, другая удрала с любовником, ну, ее и наняли, тем более, что она сразу согласилась на предложенную плату, и до вчерашнего дня никаких нареканий из-за нее не было. Жила она тут же, при мастерской, работала старательно, говорила мало, правда, водилась за ней одна странность – как только предоставлялась возможность, выходила на площадь поглазеть на прибывающие кареты. Ни разу, сколько другие за ней замечали, ни к кому не подошла.

Ладно, сказал я себе, и отправился в госпиталь. Про обстоятельства смерти ничего нового доктор не сказал – одна пуля в сердце, одна в голову. Мгновенная смерть – а как же, с такого расстояния не промажешь, разве что рука дрогнет. Но он сообщил мне еще одну подробность деликатного свойства… не знаю, как выразиться, чтобы не смутить ничьей стыдливости. Правда, вы и так наверняка догадались, что эти двое ночью в гостинице не «Отче наш» читали. Но доктор сказал мне, что до прошлой ночи девушка и в самом деле имела право называться таковой.

Я вернулся к себе и стал думать о причине самоубийства. Придумались мне две версии. Жестокие родители, запрещение на брак, проклятие, побег из дома и все такое прочее, что звучит романтической дребеденью, но нередко кончается кровью. Или так: любовь с первого взгляда, бедность, бездомность, никаких видов на будущее, хоть день да наш, а там…

Додумать я не успел: явился один из моих с данными о молодом человеке. Кстати, их обнаружить было проще всего, и этот бездельник где-то зря болтался почти целый день. Итак, молодой человек прибыл в Форезе вчера утром верхом, остановился в гостинице «Сирена», самой, между прочим, большой и приличной гостинице нашего города, расплатился, оставил вещи в номере, а лошадь в конюшне, вышел из гостиницы, примыкающей, кстати, к городской площади, и более уже не вернулся. Записался он следующим образом: «Матье Матюрен, лейтенант драгунского полка из Кейна, в отпуске».