Наталья Щерба - Двуликая ночь

Тина ещё спала, смешно подперев щёку рукой.

«Вообще-то, она славная, – подумала Ляна, осторожно складывая платье в чемодан. – Но характеры у нас разные, отцовские. Потому и не можем подружиться».

Запах кофе насмешливо схватил за нос и утянул в кухню, где уже вовсю хлопотала мама.

Добрая, сердечная, дорогая мама: просто человек.

Невезучая.

Дёрнулась медная турка в руках: мама удивлённо взирала на чемодан.

– Что случилось, Роксоланушка?!

– Я решила уехать, – мягко, но решительно произнесла Ляна. – Поступлю в институт. Буду дальше учиться, мам. И Бельчонка с собой возьму, ладно?

– Но куда, дочка?! – ахнула мама, всплеснув руками. Турка полетела вниз: кофе тяжело выплеснулся острой бурой стрелой, указывая на дверь. Бельчонок, недовольно шипя, отскочил в сторону.

– Куда же, Роксоланушка? – растерянно повторила мама.

Ляна улыбнулась.

– В столицу.

Скрипнула половица – Тина стояла в дверях.

– Бежишь?

На её губах застыла неприятная улыбка.

Ляна смерила сестру удивлённым взглядом и вдруг поняла – знает. Знает, что она следила за ней вчера…

– Мама, ты не будешь против, если мы поговорим наедине?

Ляну всегда удивляло, как же легко люди слушаются Тину. Казалось бы, в её спокойном, бархатном голосе лишь скользит некая властная интонация и, пожалуйста, – мама даже не возразила, тут же скрылась за дверью. А может, полагала, что сестре лучше удастся уговорить младшую дочку поменять своё взбалмошное решение.

Ляна растерянно оглянулась. Хотелось выпрыгнуть в окно вместе с этим дурацким ненужным чемоданом – свидетелем её трусливого побега.

– Я тебя не выдавала, – вдруг бросила Тина. – А могла бы сказать, что ты лазишь по крышам с самого рождения… Что ты – из чуждого нам племени, одна из тех, кого лунаты презирают. Ты – астра. И вам не место на земле.

– И что ж не выдала меня? – огрызнулась Ляна. – Почему?

– А пожалела, – Тина резко вскинула голову и посмотрела сестре прямо в глаза. – Не повезло тебе родиться в городе, где правят лунаты. Мне – повезло, тебе – нет. Но уйти просто так ты не сможешь. Они уже знают о тебе.

– Кто они? – встрепенулась Ляна. – Верхние?

Тина криво улыбнулась.

– Да.

– Ты рассказала?

– Нет. – Тина отвела глаза. – Алеся… Пошла на это ради меня. Знала, что меня тяготит такое… родство.

Ляна машинально сжала ручку чемодана. Ей вдруг почудилось, что незримые и страшные тени окружают её, плотно сжимая кольцо, запутывают в тугой, невидимый кокон, забирают силу, вытягивают душу…

Нет! Сейчас на улице светло, люди собираются на работу; всего-то и надо – добраться до вокзала и сесть на поезд. Ляна чувствовала – там ей помогут. Да и Бельчонок поможет отыскать таких, как она. Своих…

– Ты не уедешь. – Устало, как будто бы в ответ на её мысли, повторила Тина. – Они уже взяли тебя под наблюдение. Никто не выпустит живую астру, так долго трепыхавшуюся под самым носом.

– Вот только не надо меня пугать, – процедила Ляна. – Справлюсь как-нибудь с твоими дружками.

Не договорив, она бросилась к двери, но Тина тут же загородила дорогу. Долго скользила по лицу сестры оценивающим взглядом. Наконец, прищурилась:

– Есть один выход.

Предупреждающе зашипел Бельчонок, но опоздал: Тина размахнулась и изо всех сил ударила сестру по шее, по испуганно пульсирующей сонной артерии – тело Ляны медленно осело на пол, – девушка упала, распластавшись по кафелю крестом. Кот вздыбил шерсть, зло мяукнул и, сиганув на подоконник, скрылся в саду.

Серые крылья облаков разметались по чёрному небу, и лишь тонкий серпик Луны, пытаясь разорвать клубящуюся преграду, слабо освещал крышу городского Оперного Театра. Вот скользнул мягкий луч по статуе богини, украшавшей фронтон здания, да так и исчез, не посмев нарушить мрачную красоту ночи, властвующей над величественной крышей театра.

Ляна открыла глаза. Оглянулась.

Она стояла на какой-то незнакомой крыше – состоявшей из причудливых строений, изгибов, башенок. И лишь по статуе богини, гордо несшей над головой пальмовую ветвь, девушка поняла, где находится. Голова раскалывалась от тупой боли, ещё саднила после удара сестры шея…

Оглянувшись, девушка поняла, что не одна в этом странном месте: всю крышу, состоявшую из множества башенок, мансард, всевозможных скатов и переходов, облепили безликие фигуры крылатых людей. Некоторые из них бесшумно поднимались в воздух, чтобы перелететь на другое место, поближе, особо любопытные, узрев, что Ляна очнулась, зависли высоко над её головой. Тем не менее, никто близко не подходил.