Олег Будилов - По дороге к высокой башне (СИ)

Конечно я не врачеватель, но даже мне стало понятно, что здесь мы задержимся надолго. Тагону было плохо. Посередине поляны я разжег большой костер. Мы далеко отошли от дороги, и теперь можно было не бояться, что кочевники смогут учуять дым. Я достал из сумки котелок, удар копья оставил на нем большую вмятину, налил в него воду и поставил на огонь. От усталости и голода сводило внутренности и двоилось в глазах.

Вчерашние грибы я выбросил. Незачем было таскать их с собой, тем более, что в лесу они росли на каждом шагу и по пути мне удалось набрать свежих. Большинство оказалось червивыми, но хороших хватило для супа.

Утомленный переходом Тагон сразу заснул. Я нарубил саблей тонких жердей, прислонил их под углом к валуну, а сверху накидал еловых лап. Получилось что-то вроде шалаша. Укрытие выглядело неказистым, но я очень надеялся на то, что на какое-то время оно сможет защитить нас от непогоды.

Когда ты занят делом время летит незаметно. Пока я обустраивал наш временный лагерь сварился суп. Я достал из сумки единственную уцелевшую ложку и решил накормить раненого.

— Гадость какая, — ворчал Тагон, брезгливо рассматривая коричневую жижу и разваренные грибы, — еще и не соленая.

— Нужно поесть, господин.

— Ты меня отравить хочешь, — ворчал раненый, — пошел бы лучше поохотился, мясо какое-нибудь добыл.

— Я не умею охотиться, господин.

Это было правдой. Как всякий деревенский мальчишка я мог построить шалаш и насобирать грибов, но выследить и поймать животное было выше моих сил. Около нашей деревни в глубине долины не было настоящих лесов. Их вырубили почти полностью, и оставшиеся без дома звери ушли далеко в горы. Наверно поэтому среди моей родни отродясь не было охотников. Конечно собирая хворост в небольших перелесках мы с братьями часто видели белок, мышей и кротов, но разве это настоящая дичь? Я слышал, что местные жители ставили силки и ловили диких птиц, но меня не успели научить управляться с подобной снастью.

— Я не умею охотиться, — повторил я, — зато могу насобирать еще грибов.

После еды я осмотрел рану Тагона. Она воспалилась и выглядела нехорошо.

Тагон был очень слаб. Он все время спал. Полученная травма и наша первая ночевка под открытым небом тоже не прошли для меня даром. На груди расцвел огромный синяк, ребра болели, ломило ноги, а голова была дурной и горячей. Каждое движение давалось с трудом, хотелось лечь на еловые лапы и заснуть мертвым сном, но мне нужно было ухаживать за раненным и избавиться от лихорадки. Утром я с трудом заставил себя подняться. Вчера пробираясь через лиственный лес, я заметил несколько тополей. Титон мудрый писал, что для избавления от озноба и жара нужно жевать внутреннюю кору этих деревьев или делать из нее отвар. Какое счастье, что нас заставляли учить наизусть трактат великого травника.

Я совсем измучился пока искал тополя и обратную дорогу к нашему лагерю нашел с трудом. Добравшись до приметного камня, я засунул в рот несколько кусков коры, старательно разжевал их, запил водой, заполз в шалаш и забылся тревожным сном. К вечеру мне стало лучше. Из оставшейся коры я сварил отвар, пил его сам и давал Тагону.

Не знаю, что было тому причиной — моя забота о раненом или богатырское здоровье маленького человечка, но на четвертые сутки нашего пребывания на поляне воину стало лучше. Он все еще был бледен и любое движение доставляло ему сильную боль, но лихорадка спала и взгляд Тагона стал осмысленным. От еды он больше не отказывался и, хотя все еще недоверчиво и брезгливо рассматривал приготовленное мной угощение, но ел с аппетитом. Скудная лесная пища не могло накормить нас досыта, но и помереть от голода не давала. Не знаю, что думал по этому поводу Тагон, но мне не впервой было жить впроголодь. Чтобы хоть как-то разнообразить лесное меню я пек в золе мясистые корни рогоза, нанизывал грибы на тонкие палочки и жарил словно мясо, а в суп добавлял кислицу.

Как только Тагон пришел в себя он первым делом решил привести оружие в порядок. Моим боевым навыкам он не доверял, а разряженный в бою магический жезл был совершенно бесполезен пока хозяин не наполнит его колдовством.

— Сейчас меня можно брать голыми руками, — говорил он, — степняки убьют нас, если найдут.

— Они нас не найдут, господин, — отвечал я, — мы ушли далеко.

Тагон молча качал лохматой головой и недовольно хмурился.

Он разложил на земле свои волшебные приспособления и достал холщовый мешочек. Пока воин был без сознания я набрался смелости и однажды заглянул в него. Внутри лежал десяток железных шариков очень похожих на те, которыми Химон заряжал свой жезл.