Аннит Охэйо - Сновидец (СИ)

— Может, и так. Значит, их уже тогда было больше.

Он ненадолго задумался, потом сел. Пламя костра мерцало, отражаясь, в его больших глазах.

— Найте, — тихо сказал он. — Ты знаешь, сколько нас было лет сто назад?

— Сотни две. А что?

— А двести лет назад нас было пятьсот или шестьсот. Нас становится всё меньше, просто так медленно, что никто этого не замечает. Но если так пойдет дальше, лет через тридцать нас не станет совсем! Даже сейчас уход соплеменника для нас — тяжелая потеря. А если мы потеряем сразу четверых, как восемь лет назад, то погибнет всё племя. Почему так получилось? Тут, ниже по реке, в зарослях есть развалины. Когда-то там был наш город, Найте! Что изменилось, что пошло не так?

— Ты хочешь сказать, — осторожно начал Найте, — что наш обычай уходить нас убивает?

Вайми посмотрел на него сразу зло и насмешливо.

— Сколько детей может выносить женщина, пока не придет её срок? Двух-трёх, не больше. А сколько она может родить за всю жизнь? Пять? Шесть? Тогда мы не вымирали бы!

— Но ведь дети рождались бы уродливыми и старыми! — Найте даже передернуло от отвращения. — Мы стали бы такими же, как найры, такими же карликами! Тьфу, брр!

— Может, они и уроды, но они живут и процветают — и вытесняют нас с нашей же земли, между прочим. Что же пошло не так? Когда-то мы жили в городе, а они были дикарями. Теперь всё наоборот.

— Мы не жили в городе. А если и жили, то так давно, что этого никто уже не помнит.

— Вот именно. Не помнит. Мы даже ведь не знаем, что забыли. Мы стали ленивыми — если дело не касается любви или охоты, но ведь без охоты просто не прожить, а любовь ещё и удовольствие. А чем ещё мы занимаемся? Мечтаем, болтаем, смотрим на звёзды? И мир утекает между наших пальцев!

— А что же ещё мы можем делать?

Вайми подумал.

— Я не знаю. Слушай: брат рассказывал мне, что когда-то, очень давно, наши предки подняли бунт против старости. Им захотелось всегда быть красивыми, и они нашли единственный выход — в ранней смерти. Они победили, но на деле потерпели поражение. Они отказались от будущего. Они жили лишь в «сейчас». И вот итог: наша короткая жизнь сделала нас дикарями — и понемногу убивает.

Глаза Найте изумленно расширились.

— Ты хочешь отбросить Обет Красоты? Отвергнуть всё, ради чего мы живём?

— Подумай, — мы живем, как звери, но ведь звери так не рассуждают! Какими же мы были, если даже сейчас не разучились мечтать?

— Ты хочешь вернуть прошлое?

— Нет. Не хочу. Я не знаю, что делать. Но я хочу узнать.

Через несколько дней Вайми устроил изрядный переполох — притащил в селение пленника. Обычно найров убивали сразу, как только они попадались на глаза кому-нибудь из племени. Пленных брали редко — лишь чтобы посмеяться над ними, а потом тоже убить. Но у Вайми были иные намерения.

— Они говорят, — сказал он, переводя дух, — а значит, я могу выучить их язык. Наши старшие рассказали нам очень много, но вдруг найры знают что-то ещё?

Вайми выследил неосторожного найра, когда тот решил в одиночку поохотиться в лесу, угостил его тупой стрелой под дых, крепко связал обрывком лианы, а потом на руках, как ребёнка, принес в селение, вызвав взрыв восторга. С пленника содрали всю одежду — дабы доподлинно выяснить, чем же он отличается от Глаз Неба — и сейчас все рассматривали, щупали и щипали его.

На вид ровесник Вайми, найр не казался уродливым и даже особенно низким — по плечо рослому юноше. Он походил на подростка из племени — худого и испуганного до смерти. Его отличала лишь светлая кожа и тёмно-рыжий цвет длинных волос.

Найте заметил, что пленник держится гордо — назло своему страху. В лесу он без раздумий убил бы его, но здесь его мужество внушало уважение.

— У него хорошее оружие, — сказал Вайми, разглядывая маленький, изящный лук и стрелы с удивительно острыми стальными наконечниками. Лук не годился для него из-за своей малости, зато длинный нож привёл в восхищение. Рукоять, правда, оказалась мала для его руки. Он тут же сорвал её и стал делать новую, из цельного куска дерева — широкую, на прочный охват.

Когда интерес к пленнику угас, Вайми уже любовался новым оружием. Вообще-то трофейные клинки не приживались в племени — как их ни берегли, ржавчина быстро добиралась до стали. К тому же они быстро тупилось, а точить их Глаза Неба не умели. Зато их кремнёвое оружие, далеко не столь прочное и острое, делалось быстро — любой подросток племени мог сделать себе копье за полчаса.