Андрей Дашков: Эхо проклятия

Во что она хотела поверить? Или во что должен был поверить я? В то, что можно преодолеть непреодолимое?

– Да, – сказала Мария наконец, – ты действительно умер, но мертвым не стал.

Что я мог ей сказать? Дать надежду было бы издевательством. Обещать невыполнимое? А на что еще способен лживый человеческий язык! Только обещать, даже если речь идет о прошлом. В таком случае то, что называется любовью, – лишь тщетная попытка оправдаться.

Молчание развело нас по полюсам, где все было сковано холодом оставленности.

Видение кончилось, словно прекратилась передача, но всегда существовало множество каналов, по которым непрерывно транслируются наваждения, и среди них самый популярный – для тех, кто страдает бессонницей.

Я обвел взглядом стоянку. Все было по-прежнему, за исключением одной мелочи – Хаммер исчез. Вместе с пистолетом. На мгновение мне показалось, что кто-то сидит в джипе, но не более чем показалось.

– Итак, сделка состоялась, – подвел я промежуточный итог.

– Какая же ты сука, Габриэль, – сказала Дырка почти с восхищением. –Не хочешь знать, где твой приятель священник?

– Зачем? Я хочу знать, где Клетка.

– Не будь занудой, а? Расслабься. До вечера еще куча времени.

– Сцейрав тебя по головке не погладит.

– Зато когда я глажу его по головке, он готов простить мне все. Разве ты не заметил?

– Как только твои татуировки начнут увядать, он сдерет с тебя кожу живьем. Я это уже видел.

– Ты думаешь, из меня получится хороший жилет? Правда, я хотела быть его штанами, но для штанов нужна шкура потолще. Всю мою нежность я приберегу для гульфика...

Она меня раздражала, как насекомое, забравшееся под рубашку, – и противно, и не станешь давить, чтобы не иметь еще более неприятных ощущений. Находиться рядом с нею несколько часов подряд – это было не то, о чем я мечтал в последние дни. Она напоминала мне официанта, который не может отказать себе в вялой издевке, зная, что все равно получит чаевые. Из нее вышел бы отличный шут – для того, кто желает постоянно иметь под рукой нечистую совесть. Вот когда начинаешь ценить общество существ утонченных – например, того же сцейрава. Он считал, что выражение «Ад – это другие люди» есть свидетельство заниженной самооценки, и в два счета доказывал, что ад – это вы сами. Кое-кто был обязан ему избавлением от комплекса неполноценности.

Дырка повертела на указательном пальце ключи от джипа, затем бросила их мне.

– Поехали. Девушка желает развлечься.

Говорят, обратный путь всегда кажется короче. Интересно, что сказал бы по этому поводу Одиссей.

Усевшись за руль внедорожника, я попытался сосредоточиться на управлении, однако мое внимание постоянно отвлекали Кефаль, устроившийся на заднем сиденье, и темный провал в том месте, где полагалось быть правой передней двери. Я имею в виду не отсутствие самой двери – это бы меня беспокоило меньше всего, тем более что справа сидела Дырка. Нет, там было нечто трудноописуемое – словно кто-то вырезал кусок обоев, которые здесь называются «пространство», а стена под обоями оказалась дырявой и появилась возможность подсматривать в соседнюю комнату. Вот только в той комнате забыли включить свет, и я сильно сомневался, что она пригодна для обитания.

Пес тяжело дышал, будто мучился от жары, и несло от него совсем не псиной. Я бы рискнул предположить, что это был запах орхидей. Дырка сидела, высоко задрав ноги, и почти непрерывно переключала станции. Она находилась в непосредственной близости от зияющего провала, через который, как я подозревал, сцейрав умыкнул Хаммера, но эта близость, судя по всему, ее нисколько не стесняла.

Вырулив с бетонки на шоссе (перед баром по-прежнему было удивительно тихо), я почувствовал боль в области сердца. Серьезную боль. Такую, которая дает знать о том, что тело износилось и надо бы озаботиться подысканием нового. Или приюта в Домах Эрихто, о чем я и не мечтал. Но боль еще была сигналом о том, что я ослабил контроль. Сам виноват, хотя в последнее время мне было не до поддержания животных функций. Вечный дозаправщик по другую сторону небес вдруг перестал истекать дармовой энергией. Мои наглухо запечатанные каналы напоминали теперь заброшенную канализацию.

Я начал проделывать дыхательную гимнастику, пытаясь унять боль, которая меня едва не скрутила – казалось, ребра превратились в спицы, проткнувшие мое агонизирующее мясо. Дырка это заметила и не преминула прокомментировать: