Андрей Дашков - Эхо проклятия

Можно было бы продолжать, однако на это уже нет времени ни у меня, ни тем более у вас. Количество символов ограничено, в противном случае они не были бы символами и заполнили бы собой бесконечную природу; проблема в другом: обычная человеческая жизнь слишком коротка и бездарно поглощена почти без остатка дурацкими ритуалами, а то немногое, что после них остается, – всего лишь сухая бумага для огня сожалений. Этот костер тлеет в удачливых душах и ярко пылает в других. И, кстати, что такое удача? Только временная отсрочка платежа. Если бы все знали, какие проценты набегают, то многие предпочли бы заплатить пораньше.

...Итак, священник снова вытащил пушку. На Дырку это не произвело никакого впечатления. Не сомневаюсь, что она знала, с кем имеет дело, – в отличие от священника. Она была таолой сцейрава, а длинноволосые мальчики вполне могли оказаться ангонами. Не знаю точно, кем был Кафаль, – этот ублюдок, переливаясь в разных ракурсах, чертовски напоминал то Черного Пса с болот, то Фенрира, то дикую собаку Саб – как вы, наверное, поняли, масть его менялась, будто цвет неба в грозовой день, а иногда он тускло сиял, словно сожрал луну и каждая его шерстинка была световодом. В любом случае и Кафаля не стоило сбрасывать со счетов.

Очевидно, силы были не равны, и на месте священника я бы начал читать молитву, ибо надеяться ему было не на кого, кроме своего забывчивого бога. Но он все еще не понимал этого.

Длинноволосые, которые прежде выглядели такими отстраненными и самоуглубленными, теперь держали Хаммера на прицеле. Я едва успел заметить, когда инструменты в их руках сменились этими русскими автоматами с профилем курносого лиса.

Я снова перешел в медленное время и созерцал немую сцену, будто в каком-нибудь дешевом вестерне. Таола сделала то же самое. Появилась возможность довести разговор до конца. Мне этого хотелось, пока стороны не превратили друг друга в кучи дохлого мяса и пепла. Заметьте, я не говорю «убили».

– Твой хозяин обещал мне кое-что взамен, – напомнил я.

Дырка осклабилась.

– Ты все еще хочешь вернуть свою игрушку?

– Она не моя.

– Я не о Клетке, дурачок. Я о твоей девке. Она этого не стоит, забудь о ней. Посмотри сюда.

Дырка распахнула кожаный плащ, и теперь под ним не оказалось ничего, кроме обнаженного тела – действительно самого красивого женского тела, которое я когда-либо видел или мог себе вообразить. Оно было квинтэссенцией мужских вожделений, суммой сексуальности и в то же время сверхъестественным образом имело ярко выраженный индивидуальный аспект, рассчитанный именно на мое восприятие... Пожалуй, в этой фантазии на тему плоти можно было заблудиться и забыться, но я догадывался, чем обернется потом хорошо замаскированный кошмар.

Я попытался все же сосредоточиться на том, чтобы извлечь хоть какую-нибудь пользу для себя. Неужели повезло, и Клетка выпала где-то поблизости? Я был готов ехать за ней в другую часть света, но возможно, мне и не понадобится совершать столь дальнее путешествие. Я преподнес сцейраву на блюдечке священника и раскаявшуюся грешницу – поистине королевский подарок! – и вправе был рассчитывать на ответную услугу с его стороны. Несмотря на коварство этой публики, условия заключенных сделок соблюдались чаще, чем может показаться. Нарушать их было себе дороже.

– Где Клетка? – спросил я прямо, стараясь смотреть Дырке в глаза и ни в коем случае не этажом ниже.

Она ответила мне взглядом правдивым, как прогноз синоптика, и наконец выдавила:

– Папик скажет. Если захочет.

Этой твари нравилось наматывать мои нервы на свое веретено. Ничего другого я от нее и не ждал, и, кроме того, нервы – все-таки не кишки. А что касается ее хозяина, я даже не пытался разгадать его игру. Мне, подвешенному на тонкой нити абсурда, вряд ли стоило дергаться. Не исключено, что Велиар и не покидал этого пьяно грезящего мира. Значит, у сцейрава был еще какой-то интерес, но и в самом худшем для меня раскладе не было, в сущности, ничего нового.

Я услышал все, ради чего приехал сюда. Время рванулось, как отпущенная пружина.

В отличие от тех, которые сгорели на берегу, ангоны сцейрава подготовились к встрече с пироманьяком. Я предполагал, что стрелять они будут по ногам. Случись подобная заварушка в городе – и случайных помех было бы гораздо больше, не говоря уже о последствиях. А так все происходило в Чистилище, среди безлюдья, безбожья, промокшей земли и бетона. И только несколько сотен неприкаянных душ завизжали в экстазе на не слышимых ушами частотах – это была прелюдия к танцу Огня и Пепла.