Стивен Дональдсон - Сила, которая защищает

И снова Кавенант вздрогнул, как от удара. Однако на этот раз, справившись с собой, он не повторил прежнего требования. Вместо этого он сказал:

– Говори, только быстро. Я хочу ей помочь.

– Юр-Лорд, семь лет прошло с тех пор, как мы стояли вместе около Виселицы Хау, – заговорил Морэм. – За это время мы сумели оправиться от некоторых из наших потерь. Но после того как Посох Закона был утрачен, Презирающему стало гораздо вольнее. Он создал новую армию, безбрежную, как море, и теперь наступает на нас. Он уже уничтожил Ревелвуд. Да, Сатансфист-Опустошитель сжег Ревелвуд, и Каллиндрил тоже погиб там. Через несколько дней начнется осада Замка Лордов.

Но это далеко не полный рассказ о наших бедах. Семь лет назад мы, возможно, смогли бы удерживать Ревелстоун столько, сколько потребовалось бы, отражая любые атаки даже без Посоха Закона. Но, друг мой, послушай меня – мы потеряли всю Стражу Крови.

Кавенант съежился, точно ожидая, что на него обрушится скала, однако Морэм неумолимо продолжал:

– Когда Страж Крови Корик добрался в тот раз до Великанов, с ним уже не было Лордов Гирима и Шетры – они погибли по дороге. Без них… – Морэм заколебался, не решаясь обрушить на Кавенанта известие о том, какая кровавая участь постигла Великанов. – Без их советов и помощи Корик допустил ужасную ошибку: он и два его уцелевших товарища унесли с собой кусок Камня Иллеарт, надеясь, что Лорды смогут каким-то образом использовать его. Он не подозревал о таящейся в нем опасности.

Даже брать в руки обломок Камня Иллеарт было ужасной ошибкой, но Стражи Крови не знали этого. Фоул, воздействуя на них через Камень, заставил их отправиться к себе в Ясли. При этом они были убеждены, что идут туда с целью сразиться с Презирающим. Однако он подчинил их себе. – И снова Морэм не стал сообщать Кавенанту всего. У него не поворачивался язык рассказывать о том, какой удар непорочному служению Стражей Крови нанесло то, что именно Баннор под давлением Кавенанта назвал Елене имя Силы Повеления, а это позволило ей добраться до Седьмого Завета Кевина и привело в конечном счете к ее гибели.

– Потом Презирающий… – Морэм и теперь еще вздрагивал, вспоминая о том, что произошло, – отправил этих троих напасть на Ревелстоун. Корик, Силл и Доур явились сюда с зеленым огнем в глазах и с Порчей в сердцах. Они убили многих фермеров и воинов, прежде чем мы поняли, что Фоул сделал с ними. Тогда Первый марк Баннор вместе с Террелем и Ранником вступили в бой с этими тремя. Они убили Корика, Силла и Доура, своих товарищей, и принесли их тела в Замок. И тут мы обнаружили, – Морам хрипло сглотнул, – что Лорд Фоул отрезал у каждого из троих на правой руке два крайних пальца.

– Хватит! – в ужасе воскликнул Кавенант. – Хватит! Я не мог помешать этому.

Однако Морэм еще не закончил:

– Когда Первый марк Баннор увидел, что сделал Фоул с его товарищами, несмотря на данную ими Клятву верности Лордам, он и все остальные Стражи Крови заявили, что больше не могут продолжать свою службу. Он сказал, что и на всех остальных Стражах Крови теперь лежит клеймо Порчи и что их Клятва нарушена. Они вернулись к себе на родину в горы, к харучаям. Друг мой, без них, без Посоха Закона и без какой-либо помощи извне мы обречены.

Когда Морэм закончил, взгляд Кавенанта был пустым, точно он потерял свою душу. Неспособный даже плакать, на мгновение он ощутил, что его сопротивление ослабело. Еще немного, и он позволил бы Морэму завершить свое перемещение в Палату Совета. Однако другое воспоминание тут же всплыло в его памяти, и прежняя решимость снова овладела им. В неярком свете гравия и факелов Совета Лордов его образ стал почти невидим.

– Морэм, я не могу, – произнес он как бы уже совсем издалека. – Я не могу. Змея… Эта маленькая девочка здесь совсем одна. Я должен помочь ей. Ребенку некому помочь, кроме меня.

Со всего пространства галерей на Морэма обрушилась волна гнева.

– Именем Семи! – возмущенно воскликнул Квен. – Он еще рассуждает о долге!

Квен мыслил как воин, а на войне, как известно, является обычным делом – принести в жертву нескольких ради спасения многих, но не наоборот. Если бы сам Квен принадлежал к этим “нескольким”, он, не задумываясь, пожертвовал бы собственной жизнью.

– Кавенант, а нам ты ничего не должен?

Резкость, звучащая в голосе Квена, причинила Кавенанту еще большую боль, чем рассказ Морэма, однако вступать в какие-либо обсуждения с вомарком он не хотел. С болью глядя на Морэма, он ответил: