Евгений Адеев - Цена чести

Старец окинул поле боя хмурым взглядом серых глаз, в которых, казалось, отражались огни пожаров всех войн от начала времен. Узрев кровь, горячим потоком хлеставшую из раны Велеса, нахмурился еще больше, сказал голосом, в равной мере пригодным и отдавать приказы на поле боя, и славить в пенснях деяния героев:

— Зачем позвал меня? Али сам не в силах совладать с простым смертным?

— Перун… — в голосе Велеса звучал… страх? — Это не простой смертный!

Взгляни на дело рук своих! Что ты натворил?!!

— Я? — удивился Бог Войны, затем речь его потекла медленнее, задумчивее, серые глаза впились в Радивоя, вновь замершего при его появлении. — Если бы эта сила проистекала от моей, не было бы ничего проще, чем взять ее обратно. Но нет, здесь нечто другое. Это не мое творение.

— Тогда откуда?..

— Кто ведает? Не зря в жилах каждого смертного есть капля крови самого Великого Рода.

— Но что бы это ни было… с этим надо покончить! Уже пал барьер, мой сын повержен! Что дальше? Что будет, если он прорвется к Сердцу? Можешь ты это предсказать?

— Не могу. — Перун осторожно снял с плеча гусли, положил в стороне под деревом. — Сердце не в нашей власти, ибо оно древнее нас.

Быстрым движением он обнажил меч, клинок запылал золотым пламенем, рассыпая багровые искры.

— Пой свою последнюю песню, воин, — молвил Перун, отсалютовав Радивою. — Пришла пора.

Радивой отсалютовал в ответ, и бойцы двинулись по широкому кругу, постепенно сближаясь, выбирая наилучшую позицию для удара. Сверкнули клинки, раздался звон. Вспышка чистейшего белого света, и вот уже вновь Бог и человек кружат по поляне, пожирая друг друга глазами. Свист булата, звон, вспышка, звон, вспышка… все чаще и чаще, и вот уже не видно сражающихся в нестерпимом блеске, нет в мире больше звука, кроме чистого звона сталкивающихся с невообразимой скоростью клинков. И так долго, бесконечно долго. Нет времени, есть только зачаровывающая, жестокая красота поединка двух сильнейших…

Но нет предела мощи Бога, тогда как тело человека — лишь хрупая оболочка, и сколь бы ни был могуч заключенный в ней дух, рано или наступает момент, когда все силы вычерпаны до дна, когда лопается последняя жилка, питающая тело жизнью…

Свет померк в глазах Радивоя, что-то со страшной болью надорвалось внутри, и под очередным ударом Бога витязь рухнул на колено, застыл в последней отчаянной попытке подняться. Торжеством озарилось лицо Перуна. Высоко над головой взлетел пламенеющий небесным огнем меч, готовый оборвать и без того вычерпанную до дна жизнь дерзкого, бросившего вызов Богам… и Радивой страшным усилием поднял голову, взглянув прямо в нечеловеческие глаза бессмертного…

Молния, гром, взметнувшееся еще выше пламя, и голос, звонкий и чистый, огласивший истоптанную поляну:

— Остановись!

Перун замер при звуке этого голоса, затем опустил меч, оглянулся. Велес, тяжело опиравшийся на палицу изумленно смотрел в огонь, откуда легким шагом вышел златоволосый голубоглазый юноша, одетый, как простой весянин. Но от него исходила чистая, светлая сила, озарившая поляну будто бы солнечным светом яркого полдня.

— Остановись, Перун! — повторил юноша.

Он стремительно пересек поляну, и схватил Бога Войны за рукав.

Велес наконец смог раскрыть рот, и удивление наполняло его могучий голос:

— В чем дело? — спросил он. — Сварог, ты очумел?

— Я тут не причем, — молвил юноша, ловко оттащив остолбеневшего Перуна шагов на десять от Радивоя.

— Тогда объяснись! — очнулся Бог Войны, освобождаясь от хватки Сварога. — Ты же видишь, что здесь происходит! Ведь вся работа насмарку!

— Вижу, чай не слепой, — пожал плечами золотоволосый Бог. — Да только это не моя идея.

— Тогда почему… — начал Велес, и вдруг осекся на полуслове, словно вдруг понял, о чем идет речь.

— Приказ. — Молвил Сварог, и до Богов вдруг дошло, что он удивлен не меньше их. — С самого верха.

— Неужели… — прошептал Перун, отшатнувшись, как от удара. — Неужели сам Старик вмешался?.. Да быть того не может!

— Отважишься не поверить? Перун, ты же воин, и лучше меня знаешь, что приказы не обсуждаются.

Перун промолчал.

— Ничего не понимаю… — пробормотал Велес, стряхивая с руки кровь. Его рана на глазах затягивалась, исчезала.

— Честно сказать, я сам обалдел, — молвил Сварог. — Но приказ был отдан самый что ни на есть недвусмысленный.

— Чем так ценен для Рода этот наглец, который ни разу в жизни ни одному Богу не поклонился? — воскликнул Перун, возбужденно взмахнув рукой. — Чем так важна его жизнь, которую он и сам-то не ценит?