Ольга Голотвина: Представление для богов

Орешек забыл о стискивающих его тенетах — настолько невероятное и захватывающее зрелище мелькало перед ним. Именно мелькало — глаз с трудом успевал следить за стремительными движениями Аунка. Орешек понял лишь, что его учитель опрокинул «гусеницу», выдрав ей при этом лапу, перевернул чудовище на спину и острым краем гребня рассек живот. Бросив издыхающего врага, он накинулся на мелких тварей и буквально размазал, растер их по песку.

Это была не схватка, это было жестокое, беспощадное избиение, и все здесь было слишком, все чересчур: быстрота, с которой Аунк настиг жертву, мощь, с которой повалил он чудище, ярость, с которой расправлялся он с «гусеницами».

Боги положили предел человеческой силе и ловкости, но тот, кто называл себя Аунком, только что на глазах Орешка шагнул за этот предел!

Схватка закончилась молниеносно. Над Орешком склонилось неузнаваемое лицо — серое, измученное, покрытое бисеринками пота.

Человек, который только что ураганом смел стаю чудовищ, дрожащими руками поднял обломок меча и неуклюже стал резать им паутину. Не сразу удалось ему освободить руки Орешка.

— Дальше ты сам, — пробормотал Аунк и рухнул на песок.

Орешек отдирал со своего меча клочья паутины, опасливо посматривая на Аунка. На языке нетерпеливо приплясывало не меньше десятка вопросов, но парень усилием воли приказал себе заткнуться.

— Проверь пещеры! — донесся до него хриплый, затрудненный, но властный голос. Орешек негромко выругался и послушно полез по склону наверх.

Пещерки, хвала богам, оказались неглубокими, без разветвлений. Парень с отвращением обнаружил, что они были выстланы осколками крупных полупереваренных костей — возможно, и человеческих...

Спустившись к реке, он увидел, что Аунк спит. Лицо учителя было таким усталым и обескровленным, что Орешек не стал его будить и со вздохом поплелся собирать валежник, чтобы сложить погребальный костер для злосчастного Коряги.

Позже, когда был отдан печальный долг погибшему, учитель и ученик сидели у воды и спорили, взять ли с собой для доказательства голову одной из тварей или хватит гребня-топора.

А доказательство было необходимо — на слово им вряд ли кто-нибудь поверил бы (хотя, возможно, Аунка и не осмелились бы в глаза обвинить во лжи). Ведь существа, с которыми только что шел бой, не принадлежали к Миру Людей, а были чужаками, заявившимися из загадочного Подгорного Мира. Даже Подгорные Охотники — немногочисленные лихие парни, знающие дорогу в те опасные края, — не могли похвастаться, что им известны все обитающие там твари...

Аунк пытался запихать гребень-топор в свой дорожный мешок, когда Орешек набрался смелости заговорить о последних мгновениях боя.

Голос Аунка стал суровым:

— Я открыл тебе много тайн, но эту, самую опасную, хотел приберечь до последних дней моей жизни... ты знаешь, мне осталось жить семьдесят четыре дня...

Орешек искоса бросил взгляд на осунувшееся, землисто-серое лицо учителя. Тонкая кожа так обтянула острые скулы, что, казалось, вот-вот порвется.

— Но я знаю, что ты будешь мучиться неизвестностью... ты ведь любопытен, как сорока. Что ж, слушай: ты сам не знаешь, какое тайное умение носишь в себе...

Душа Орешка сладко заныла в предчувствии чего-то необычного, жутковатого, но невероятно притягательного.

— Человек — ленивое животное, — серьезно и строго продолжил Аунк. — Он понемногу пользуется тем, что дали ему боги. А я научу тебя сразу выплескивать то, что скрыто в тебе. Силу, ловкость, зоркость...

— Ты забыл про ум.

— Про твой-то ум не грех и забыть... Молчи и слушай. Прошлым летом я заставлял тебя подолгу смотреть на лезвие меча, сверкающее на солнце. Ты еще скулил: мол, голова кружится... Так вот: я вводил тебя в особое состояние между сном, бодрствованием и смертью... Молчи, я сказал! Ты этого не помнишь и помнить не можешь. В этом колдовском сне ты заучил одну фразу... нет, не ту, что сегодня услышал от меня. Этот набор слов у каждого свой, неповторимый. Вот эта фраза, прочти ее — только, во имя Хозяйки Зла, не вслух!

Взгляд юноши заскользил за тонкой палочкой, которая выводила на песке буквы.

— Аунк, но это же бред!

— Конечно, бред! Эту фразу ты никогда не скажешь случайно. И никто не произнесет ее при тебе. К тому же бессмыслица легче запоминается. — Аунк тщательно взрыхлил палочкой песок, уничтожая надпись. — Эти слова — ключ. Они откроют в твоей душе потайную дверку и выпустят наружу демона. Ты станешь смертью. Ненадолго, ведь боги дают такие подарки лишь на краткий срок. Но за это время ты успеешь выстелить землю вокруг себя трупами. Потом тебе будет очень плохо — за все приходится расплачиваться...