Диана Удовиченко - История бастарда. Враг империи.

- Пощади моего сына!

Это были последние слова Ани, она зашаталась и рухнула на зеленую траву Жемчужной площади. Короткое заклинание палача - и на месте мертвого тела эльфийской принцессы поднялись густые кусты, усыпанные цветами. Лесные орхидеи. Легкая, красивая смерть - прощальный подарок владычицы. Честь превыше жизни. Первозданные в это верят.

Лиа не смогла казнить внука. Не потому что испытала к нему родственные чувства - как можно любить человеческого ублюдка? И не из жалости - к чему жалеть низшее существо? Просто последняя просьба дочери не давала ей покоя. К тому же, состояние супруга внушало владычице некоторые опасения. Светлый князь не мог оправиться после казни дочери. Он сделал все, чтобы отговорить венценосную супругу от вынесения приговора. Но, когда решение было принято, сам взмахнул платком, давая приказ палачу. Воспитанный властной жестокой матерью, Кай'Даниэлле - Дан, как звали его близкие - не умел возражать женщинам и полностью подчинялся воле жены. Но в тот раз он не смог ее понять. И, как оказалось позже, простить тоже не смог. После казни светлый князь впал в какую-то апатию, граничащую с умопомешательством. Он отказывался от еды, не спал, перестал интересоваться государственными делами. Больше никто не слышал его прекрасных песен и не видел новых картин, которые Дан в прежние времена писал одну за другой. Он просто сидел у окна, глядя на цветущую лесную орхидею. И просил жену лишь об одном:

- Не трогай внука!

И она не тронула. Только произнесла над ним проклятие крови, лишив возможности использовать магию рода. Конечно, дар Заклинающих передавался только от матери к дочери, мальчик не мог его наследовать. Но мужчины рода тоже были могущественными волшебниками. Им была доступна магия жизни, чары леса, они обладали умениями управлять любыми магическими сущностями Аллирила. Древнее знание не должно стать оружием в руках ублюдка. Потом Светозарная поручила доверенным лицам отвезти мальчика обратно в Виндор и сдать в воспитательный дом. Пусть люди, принесшие в их семью беду, сами занимаются воспитанием полукровки. Больше она никогда не видела ребенка и не вспоминала о нем. Она не имела о внуке никаких сведений, даже не знала, жив ли он. Вполне возможно, что уже умер. Честь превыше жизни…

Лиа вынырнула из душного тумана воспоминаний и взглянула на Тая, который молча сидел, поглаживая гриф китары. Баллада закончена. Решение принято, слова произнесены. Да, она поедет на поклон к человеческому императору и будет просить его прекратить убийства. Впервые за тридцать лет покинет родной Аллирил. И если Ридриг не прекратит нападения, не найдет того, кто за ними стоит, можно будет хотя бы заключить сделку. Оговорить, какие потери допустимы для обеих сторон. Игрушечная война, сражение марионеток. Светозарная не позволит разразиться бессмысленной бойне. Слишком долго правительница жила, заключив себя в жесткие рамки закона чести, слишком много потеряла из-за своего несгибаемого упрямства. Честь превыше жизни? Спросите об этом у мертвых.

Мы шли вдоль Шарда, меланхолично несшего свое неповоротливое тело в обрамлении плоских, затянутых жирной пленкой ила, берегов. Держались шагах в десяти от мутной воды. Эта река выглядела немного симпатичнее Тала, однако тоже доверия не внушала. Почему-то я был уверен, что в ней водятся редкостные твари. В прямом и в переносном смысле. И они не замедлили явиться во всей красе: из воды выползли то ли змеи, то ли рыбы, то ли вовсе ящерицы. Чем-то они напоминали рыбозубов, только были гораздо мельче. Их длинные толстые туши, покрытые крупной блестящей чешуей, оставляли в прибрежном иле глубокие борозды. Существа помогали себе короткими когтистыми лапами. На крупных головах имелись жабры. Двигались они медленно, и вроде бы никаких враждебных намерений не проявляли. Но рыжие зверьки, преданно сопровождающие отряд, при их появлении кинулись врассыпную, издавая жалобное подвывание. Впрочем, как уверял Добб, причиной тому были вовсе не загадочные твари, а пение мастера Триммлера. Гном затянул походную песню, более всего напоминающую скрип несмазанной двери. На него тут же зашикали: мол, мало ли кого могут привлечь эти звуки.

- Оставьте его! - с ханжеской физиономией вступился за друга капрал. - Он своими воплями наоборот всех врагов распугает!

После этого сын гор надулся и замолчал. К великой радости Лютого, который продолжал вслушиваться в стоячий влажный воздух.