Кристина Юраш - Денег нет, но ты держись!

Я немного отстранилась, подняла на него глаза и пристально посмотрела на него.

– Мне очень жаль, что так получается. Если бы можно было повернуть время вспять… – прошептала я.

– Я бы тоже был бы не прочь повернуть время вспять, если бы это было в моих силах… Тогда бы я просто взял и отравил тебя… Или позволил бы кому-нибудь другому это сделать… А желающих было много… – усмехнулся дядя. Я поняла, что мы уже немного потеряли нить первоначального разговора.

– Да, потеряли, – улыбнулась я, гордо вскинув голову. – Как ты однажды сказал? Из твоих рук хоть яд!

– Если ты будешь продолжать в том же духе, то, боюсь, это добром не кончится. Я ведь тоже могу поддаться «сиюминутной страсти»… – улыбнулся дядя. А я почувствовала, как тесьма корсета стала потихоньку ослабляться. Стоп! У меня там письмо! Нет! Ни в коем случае! Нет!

Я нащупала его руку и отстранила ее. С таким сожалением в глазах, словно я трачу последние двести рублей…

– Мне не нужна «сиюминутная страсть». Мне нужно нечто большее. И если ты не можешь мне это дать, то придется ограничиться родственными объятиями, – съязвила я, отворачиваясь. Нет, если бы не письмо, то я бы даже не знаю, как бы поступила. Но пожертвовать своим планом ради сиюминутной страсти? О нет!

– Ты права. Что-то мы слишком далеко заходим в нашем разговоре. У пьесы может быть очень неожиданный финал. – Дядя встал с кровати, улыбнулся и вышел из комнаты.

Нда… Финал может быть очень неожиданным! Полежав для приличия еще часик, я осторожно встала, выглянула в коридор. Никого? Никого! Отлично! Игра стоит свеч. Даже если это – свечи от такого геморроя, как выйти замуж за незнакомого мужика по принципу «стерпится-слюбится».

Что-то меня смущало в этой тишине. Или я стала подозрительней, или … Я снова взглянула на письменный прибор. Одним письмом не отделаешься! А если он того и ждет? Я взяла чистый лист бумаги и стала придумывать, что бы такое в нем написать? И кому? Я решила написать Ленсу.

Я написала душевненькое письмо, в котором я его прощаю, зла на него не держу, прошу хорошо кушать и не делать глупостей. Я рассказала о том, как постепенно иду на поправку. Его молитвами. А еще я сообщила, что мы ждем в гости его брата.

Я осторожно запечатала письмо, поставив на нем кляксу, и позвонила в колокольчик. Джоан была тут как тут. Прелесть, какая исполнительная служанка.

– Джоан! – сказала я шепотом. – Я даю тебе два письма! Вот это письмо без кляксы ты не должна никому показывать. Даже дяде! Ему в первую очередь. Если вдруг вы с ним столкнетесь, то понервничаешь и дрожащими руками отдашь ему вот это письмо с кляксой. А то письмо никому не показывай. Даже под угрозой смерти! Его надо передать вместе с запиской старому слуге. Может быть, ты знаешь, где он. Ну, такой, с длинным носом и лысый.

Джоан закивала. Радует. Я тут же написала записку и приложила к письму. «Отправьте туда, куда отправляли письма, когда писали мне в тот мир!»

«Смотри не перепутай, Кутузов. Дитям – мороженое, бабе – цветы». Я шмыгнула носом и вручила два письма. Одно письмо хитрая Джоан положила в декольте, а другое вместе с запиской спрятала в многочисленные юбки.

– С кляксой, если дядя потребует, – отдашь ему. Если старик примет письмо и согласится отправить его, то просто придешь и принесешь мне с кухни яблоко. Если ничего не выйдет – бокал с водой. Это будет условный знак. Ни за какие деньги не отдавай второе письмо. Оно не должно попасть в чужие руки! – вздохнула я, глядя в глаза Джоан. – От этого зависит очень многое… От этого зависит моя жизнь… И не только жизнь…

Служанка лукаво взглянула на меня, а потом улыбнулась. Когда дверь за ней закрылась, я поняла, что половина дела сделана. Нет, определенно, с кем поведешься, от того и наберешься!

Через буквально пятнадцать минут в комнату зашел дядя. В его руках был знакомый конверт с гербовой печатью. Я пристально смотрела на алую печать, трепеща от мысли, не перепутала ли Джоан письма? Не сдала ли она меня с потрохами?

– А вот это уже лишнее, моя дорогая! – жестко сказал Демон. – Я понимаю, что идеи милосердия и всепрощения не чужды твоему сердцу, но зачем же провоцировать пленника на самоубийство! Больше всего на свете он не хочет встречаться со своим братом! Я забираю чернила и бумагу, чтобы ты не наделала глупостей!

– Я думала, что его это ободрит… – простодушно вздохнула я. Дверь открылась, и на пороге появилась Джоан. В ее руках было большое яблоко. Я взяла его из рук служанки, едва скрывая улыбку.