Кристофер Паолини - Эрагон.Брисингр

– Я думаю, что я чувствую ее, – сказал Эрагон. – Трудно убедиться, ведь мы так далеко от Хелгринда, и я никогда не касался ее разума прежде, но думаю, что она где-то на самой вершине.

– Она больна? Ранена? Черт возьми, Эрагон, не скрывай от меня: они пытали ее?

– Ей ничего не грозит сейчас, больше я не могу сказать, потому что мне потребовалась вся моя сила, чтобы просто отыскать ее сознание – я не могу общаться с ней. – Эрагон воздержался от упоминания, что он подозревал о присутствие кого-то еще, и если это подтвердится, то это сильно встревожит его. – Я не нашел ни Раззаков, ни Летхрблаков. Даже если бы я не заметил Раззаков, то уж их родителей я не смог бы пропустить, их жизненная сила столь велика, что она должна гореть как сотня огоньков, так же как и Сапфира. Кроме Катрины и нескольких других тусклых пятнышек света, Хелгринд полностью черный, черный, черный.

Роран хмурился, сжимая и разжимая свои кулаки и пристально осматривая каменную гору, исчезавшую в сумраке, поскольку фиолетовые тени окутывали ее. Низким голосом, как будто говоря сам с собой, он сказал:

– Не имеет значения, прав ты или не прав.

– Как так?

– Мы не осмелимся нападать сегодня вечером: ночь – то время суток, когда Раззаки будут сильнее всего, было бы глупо действовать, находясь в невыгодном положении.

– Да.

– Так мы ждем до рассвета? – Роран показал на окровавленный алтарь и рабов прикованных к нему. – Если они уведут рабов, то значит Раззаки здесь, и мы действуем, как планировали, а если нет, проклинаем неудачу за то, что Раззакам удалось избежать нас, освобождаем рабов, спасаем Катрину и летим к варденам, прежде чем Муртаг начнет охоту на нас. Вряд ли Раззаки оставят Катрину без охраны, если Гальбаторикс захотел, чтобы она выжила, значит, он наверняка использует ее против меня.

Эрагон кивнул. Он хотел освободить рабов. Но если бы он сделал это, то ошибся бы. Раззаки, прибывшие за своим обедом, могли бы обнаружить Сапфиру, прежде чем рабы убежали бы далеко отсюда. Открытое сражение между такими существами как Летхрблаки и дракон, привлекло бы внимание каждого человека и ребенка на много лиг вокруг. И Эрагон не думал, что Сапфира или Роран смогли бы выжить, если бы Гальбаторикс узнал об их вторжении в его Империю.

Он отвел взгляд от скованных мужчин и надеялся, что Раззаки на другой стороне Алагейзии или, хотя бы, неголодны этим вечером.

Поняв друг друга без слов, Эрагон и Роран поползли назад от гребня холма, за которым они скрывались. Присев на корточки, они медленно потрусили между двумя холмами, углубление постепенно расширялось и углублялось, это был вырезанный наводнением овраг, отделанный рушащимися плитами сланца.

Избегая скрюченных деревьев можжевельника, которые усеивали овраг, Эрагон взглянул через шипы кустарников на первые созвездия, украшавшие бархатное небо. Они казались холодными и резкими, как яркие черепки льда. Сохраняя бдительность, они с Рораном неслись на юг к своему лагерю.

2. Вокруг костра лагеря

Большое спасибо Илирии за редактирование перевода

Горстка углей мерцала, как сердце какого-то гигантского животного. Иногда, сноп золотых искр вспыхивал в раскаленной добела щелке и мчался вдоль крон деревьев, исчезая во тьме.

Угасающий костер, разожженный Эрагоном и Рораном, отбрасывал тусклый красный свет на окружающую территорию, освещая участок скалистой почвы, несколько серых, как оловянная посуда, кустарников, неясные очертания далеких деревьев можжевельника, а потом - пустоту.

Эрагон сидел босиком, вытянув ноги в сторону углубления с рубинами угольков, источающих сладостное тепло, и облокотившись спиной на выпуклую, узловатую правую переднюю ногу Сапфиры. Напротив него Роран восседал на твердом, как сталь, побелевшем на солнце, обветренном стволе древнего дерева. Каждый раз, когда он двигался, ствол издавал резкий, протяжный скрип, что заставляло Эрагона затыкать уши.

Сейчас в пустоте царило молчание. Даже угли тлели бесшумно; Роран собрал только длинные сухие ветви, чтобы избежать дыма, который мог быть замечен глазами недоброжелателя.

Эрагон только закончил рассказывать Сапфире о происшествиях этого дня. Обычно он никогда не отчитывался перед ней о своих действиях, так как мысли, чувства и другие ощущения текли между ними легко, как вода от одной стороны озера к другой. Но в данном случае это было необходимо, потому что Эрагон тщательно оградил свои мысли на время разведывательной экспедиции, исключая его бестелесный набег в логово раззаков.