Игорь Ковальчук - Клановое проклятие

Руин и сам не заметил, как погрузился в силу с головой. Теперь она существовала лишь для него, а он – для нее, и это было сладостно, как любовь с первой в жизни мужчины женщиной. Но даже в подобном забвении наслаждения Арман не терял контроля над собой. Давным-давно, после того как юноша без разрешения наставников и отца искупался в дворцовом источнике и с трудом уцелел, но вскоре понял, в чем суть его ошибки, он начал учиться всегда контролировать себя. Молодой маг весьма скоро осознал, что сделал свое тело пристанищем самой стихии, которая, вырвавшись на свободу, способна смести с лица земли и людей, и строения – словом, все. Стоило Руину зайтись в ярости или как-то иначе выйти из состояния равновесия, как скрепы контроля слабели, и он буквально ощущал опасность, которую представляет собой. Потому он и не позволял себе потерять контроль над собой.

И сейчас его сознание оставалось трезвым, а чувства – холодными. Он вбирал в себя силу, а она не иссякала, и провальский принц лишь изумлялся, как много магии смогло войти в него. Он уже не мог остановиться и не хотел, потому что с каждым мгновением зрение его становилось все многограннее, слух – все более объемлющим, чувства – обостреннее. Ему казалось, он обновляется. Ему казалось, он рождается заново.

Одновременно он понял, что имеет дело с такой магией, с которой тот же Мэлокайн никогда бы не справился. И не потому, что он толком ничему не учился, а потому, что по иронии судьбы у него не случилось отца – черного мага. Что-то все-таки было в пресловутой «теории серой магии», Руин всегда подозревал это. У него не было желания говорить себе: «А все-таки она существует», но только потому, что это не имело значения. Все, что угодно, можно обдумать потом.

Арман и не заметил, как вобрал в себя почти все, с чем смог соприкоснуться, и, испуганный масштабами собственных возможностей, открывшихся так внезапно, опустил руки, повернулся к Мэлу. Тот стоял рядом и смотрел на брата с тревогой и вниманием. В руке он держал разбухший заплечный мешок.

– Ты все? – бесстрастно спросил Руин.

– Ну да. Что с тобой?

– Давай-ка ноги в руки. Я сейчас спер у серых большую часть той энергии, которую они собрали сообща.

– Э-э… Но как же мы в таком случае сбежим? Ты, кажется, расшевелил осиное гнездо.

– Теперь, пожалуй, прятаться уже бессмысленно, – как бы раздумывая, произнес Арман. – В таком случае… Я поставлю портал прямо отсюда.

– Постой… Здесь же фон!

– Мне он больше не помеха.

И Руин поднял руки.

Он сам себе казался всемогущим.

Портал расцвел в воздухе, как бутон розы, распахнулся прямо перед братьями и залил голубоватым сиянием всю полукруглую залу. Никогда прежде Руину не удавалось так непринужденно и зрелищно открывать врата между мирами. Разумеется, у него хватило ума не оставлять возможным преследователям явного следа и не ставить прямой портал. Даже если хорошо замаскировать выход портала или стереть его, есть небольшая вероятность, что мастера магического анализа все-таки распутают след и вычислят, куда скрылись непрошеные гости.

Если же путешественники имели дело с хорошими специалистами, такими, например, которые с неизбежностью должны были найтись в Сером Ордене, небольшая вероятность превращалась в огромную.

Существовало несколько возможностей. Можно было превратить путь домой в целую серию порталов и отдельно поработать над каждым, надеясь, что распутывать десяток заклинаний будет ровно в десять раз труднее, чем работать с одним. В десять раз проще ошибиться. Можно, если есть желание и запас энергии, создать с десяток ложных порталов – получится то же самое. Можно придумать еще с десяток хитростей. Самым выигрышным считается портал, поставленный на или через магическую аномалию, которая просто «съедает» следы чар.

Руин решил выбрать самый сложный вариант, который представлял собой комбинацию сразу нескольких подобных хитростей. Он молниеносно – Мэлокайн не успевал оглянуться, понять, где же именно находился «перевалочный пункт», в мире Белой или Черной стороны – поставил целую серию порталов, и многие из них проходили через аномалии. Это чувствовалось: всякий раз кожу буквально опаляло ощущение близкой опасности. Аномалии были самые разные, в том числе и очень опасные, но лишь для тех, кто полезет в самый центр или задержится там надолго.

Они вывалились на колкую, подсушенную солнцем траву, и в первый момент ликвидатора буквально ошеломил запах полыни, ударивший в ноздри. Он поднял голову, но сперва не увидел вокруг ничего, кроме колышущихся стеблей, многие из которых по толщине могли бы соперничать со стволиками десяти– или пятнадцатилетних деревьев. Лишь приподнявшись на коленях, он убедился, что это просто-напросто степь, и ничего особенного…