Наталья Резанова - Открытый путь

– Нет. Умеренную плату мы берем.

– Деньгами?

– С чужих, хотя по древним правилам это и не положено, некоторые берут деньгами. Между собой и вообще со здешними жителями мы в основном рассчитываемся услугами.

– Или троекратным прощением?

Она не ответила. Несколько минут они молчали.

– Венена… скажи мне, пожалуйста, – ты сожалеешь о том, что покинула Убежище и Тримейн?

– Пожалуй, нет, – медленно произнесла она. – Мне там было хорошо в детстве, но жила-то я кражами, и не случись Большой Резни, через год-другой меня ждала бы общая для всех отроковиц Убежища судьба… Слушай, что ты так привязался к Убежищу и Тримейну?

– Наконец-то! Третий день я беспрерывно извожу тебя вопросами – о тебе, твоем прошлом, твоем ремесле! И все время жду, жду, жду, когда ты выйдешь из себя или сама начнешь задавать вопросы!

– Я тебе говорила, что не суюсь в чужие дела.

– И ты не хочешь знать, зачем я пришел в Заклятые земли?

– Тебе нужно Зеркало Истины – с меня этого достаточно.

– Мне не нужно Зеркало Истины.

– Зачем же тебя сюда понесло?

– Мой старший брат поклялся честью рода Брекингов, что достанет его из Брошенной часовни.

– Так пусть сам бы и доставал.

– Он погиб. Шесть лет тому назад.

Венена настороженно прислушалась.

Хагбард продолжал:

– Я уже говорил – до недавнего времени я служил на южной границе. Семья наша знатная, но бедная, а я вдобавок был младшим, так что ничего, кроме захолустного гарнизона, мне не оставалось. А брат был в гвардии, в Тримейне. В ночь Большой Резни их призвали на помощь. Наутро брата нашли мертвым на Площади Убежища. В глазнице у него торчал нож, привязанный к обломку палки.

Венена пружиной прыгнула на дорогу, выхватывая меч из веревочной петли.

– Так ты… ты еще вчера догадался?

– Да.

– И только сейчас заговорил о плате… когда дорога пройдена. Умно. Хвалю. Что ж, я готова.

– К чему?

– Разве ты не собираешься убить меня?

– Ты не понимаешь. Рассчитаться – значит рассказать правду. Ты уже рассказала. Теперь пришел мой черед. Я просто хотел, чтоб ты знала.

– Ну нет! Месть есть месть. Бери меч и дерись!

– Нет.

– Не снизойдешь?

– Так ты меня прощаешь?

– Ты все еще не понимаешь?!

– Я люблю тебя, Венена.

– Ну как же – «любите ненавидящих вас»… А моя правда такая – око за око, зуб за зуб!

– Я люблю тебя. Полюбил с той самой минуты, как увидел, – там, на пороге. Словно жизнь прошла с тех пор… Если бы я был уверен, что вернусь из часовни живым, я бы сейчас тебе ничего не сказал. А так – я должен…

– Красиво говоришь! А красиво будет тебе, такому доброму и хорошему, иметь в любовницах убийцу родного брата?

Его пальцы машинально потянулись к рукояти меча, и, хотя сам он не двинулся с места, Венена это заметила и снова крикнула:

– Бери меч и дерись!

– Я не могу.

– А твой брат мог! Он, рыцарь, с ног до головы в латах, собирался хладнокровно прикончить сопливую девчонку, которая пряталась от него на крыше! И ты хочешь, чтоб я тебе поверила?

Рука легла на эфес и потянула меч из ножен.

– Все равно, – сказал он с усилием, – я никогда не смогу причинить тебе вреда.

– Конечно не сможешь! – Она оскалилась. – Что ты вообще можешь? Подумаешь, чистоту он блюдет! Кабы знал ты, сколько я вас таких по дорогам водила, и уж другие-то за добродетель не цеплялись и…

Меч вылетел из ножен, не дав ей закончить фразу.

– Наконец-то, – выдохнула она и первой нанесла удар, который тут же был отбит. Ее меч был легче и худшей ковки против его, тяжелого и широкого, годившегося как для одной, так и для двух рук. Но легкость – главный недостаток – была и ее основным преимуществом, придавая ей дополнительную подвижность. Она нападала, он защищался, не переходя в наступление, и так могло продолжаться сколько угодно долго. Единственным выходом была перемена позиции, когда один из дерущихся оказался бы в более выгодном положении. Это и пыталась предпринять Венена, совершив два прыжка – сперва на обочину и сразу же за спину Хагбарду. Ему пришлось развернуться, и он оказался против солнца. Последовал ложный выпад, и меч Хагбарда, вылетев из его руки, упал на расстоянии нескольких шагов. Меч Венены на мгновение уперся ему в яремную ямку, а затем, со свистом полоснув воздух, вонзился в землю!

– Так со мной не пойдет.

Она говорила очень тихо, как люди, доведенные до последней степени бешенства.

– О чем ты?

– Ты нарочно поддался.

– Нет. Ты победила честно.