Дмитрий Тедеев - Бусый Волк

Такие удары насквозь пробивают щиты. Да вместе с хозяевами – кольчуги там, не кольчуги.

И кончился этот миг.

И наступил следующий.

Как Резоуст сумел уцелеть, толком понял, может, разве один Соболь. А сумел он взметнуть оскепище над головой, оставляя наконечник косо направленным вниз и вперёд. Удар Осоки нельзя было остановить, его можно было только подправить, пустить мимо себя, и Резоуст совладал. Копьё девки скрежетнуло по копью Резоуста и ушло в пустоту. Так дождевая струя, падая с небес, скатывается с островерхой крыши, минуя тёплое и сухое жилище.

Да только и промахнувшаяся Осока не подумала останавливаться. Резоусту бы вспомнить, как на Потешном поле веселилась она с Колояром, как движение рождало движение, вспомнить бы да поостеречься… Не вспомнил. А ведь сейчас Осока шла не играть. Она шла бить его насмерть, бить, пока он не умрёт. Или пока не умрёт она сама.

И Осока, не останавливая, а наоборот – продолжая посунувшийся мимо цели удар, прыгнула дальше, увела копьё вверх… И как топор обрушила его на противника. С небывалой силой обрушила. С желанием убить или умереть.

Такому удару не смог противодействовать даже косой клин, вновь умело подставленный Резоустом. Всему есть предел! Два тяжёлых копья разлетелись в щепы, люди за Кругом шарахнулись от брызнувших куда попало осколков. Старый мономатанец качнулся вперёд, закрывая своим телом Ульгеша, и стал вдруг медленно оседать в снег. Мальчишка подхватил Акануму, но не смог удержать.

На двоих чернокожих никто внимания не обратил. Все смотрели на Круг.

А там, на Кругу, оглушённый Резоуст пошатнулся… всё-таки выпрямился… и, выпрямляясь, напоролся на страшный удар.

Это Осока выпрыгнула почти на высоту его роста и со всего лёта всадила обе пятки ему в грудь.

Серые облака вспыхнули закатным кровавым заревом в глазах Резоуста… Воздух вынесло из груди, Резоуст отлетел, рухнул на сырой лёд в жёлтых разводах болотной воды, захрипел, начал корчиться, тщетно пытаясь наполнить смятые лёгкие. И увидел, как к нему с неспешной неотвратимостью по снегу шла смерть. Смерть, которую он, дурак, принял за беззащитную девку.

– Не-е-ет… – с трудом прохрипел он. – Не надо… Погоди…

Кто бы объяснил, почему душегубам, ради дурной забавы отнимающим чужие безвинные жизни, самим так нестерпимо хочется жить, когда приходит расплата?..

Резоуст, корчась, скрёб пятернями грудь, давился, еле проталкивая воздух в гортань, и униженно вымаливал у Осоки жизнь. А над ним металась, о чём-то беззвучно каркая, невидимая тень птицы с чешуёй вместо перьев.

– Это не я… Не я… Погоди… Заголюсь… Нет знака на мне…

Осока, уже вытянувшая из ножен нож Колояра, остановилась. Постояла, покачиваясь, на месте…

– Не слушай его! Он время выгадывает! – отчаянно, срывая голос и захлёбываясь слезами, выкрикнул Бусый.

Осока с неохотой шагнула назад.

– Сейчас… – бормотал Резоуст. – Я сейчас… Погоди…

Он бестолково теребил руками одежду, начинал расстёгивать и оставлял пояс, хватался за ворот…

– Осока, не слушай! Не верь ему! Бей! Осока! – кричал Бусый.

Осока ждала. Молча, не отрываясь следила за ёрзающем по снегу Резоустом. Стояла неподвижно и ждала.

Резоуст, немного отдышавшись, замолк и медленно начал подниматься. Перевалился на живот… Полежал ещё. Приподнялся на коленях, встал на четвереньки…

– Осока-а-а!..

Поздно. У стоявших за Кругом людей волосы поднялись дыбом. Там, где только что был Резоуст, стояло чудовище. Не волк, не медведь, не росомаха… Звериные черты жутко сливались с подобием человеческих. Из приоткрытой пасти доносилось зловонное дыхание, капала слюна. Плечо оборотня было разорвано собачьими зубами, левый бок вспорот ножом. Надо было Резоусту стаскивать рубаху, пока носил людскую личину, может, и вышел бы чист… Теперь об этом оставалось только гадать.

Красные глаза пылали огнём, задние лапы напружинивались, сгибаясь, готовясь бросить тело в смертельный прыжок.

– Осока-а-а…

Она не двинулась с места. Казалось, она, единственная из всех, даже не заметила страшного превращения. А и было бы в самом деле, что замечать! Перед ней стоял всё тот же убийца, причинивший смерть Колояру, а какой облик он принимал, велика ли важность? Осока увидела на его теле раны, оставленные отважным псом и сражавшимся до конца человеком. Значит, Резоусту надлежало перестать быть. Остальное – не важно.

Прыжок оборотня состоялся почти одновременно со встречным движением Осоки. Враг опять приближался, и это было хорошо, ей оставалось лишь самой устремиться к нему… Чтобы расстояние между ними необходимым образом сократилось…