Артем Тихомиров - Крылья Судьбы

— Что, навещал старика? — спросил Керк.

Мой давний приятель был чуть ниже меня ростом и намного шире. Ширину эту составляли мускулы. Кулачки Керка будь здоров — гроза хулиганов и кабацких задир. Кажется, мы знакомы с этим квадратом тысячу лет. Эх, Старые Добрые времена!..

— Был. Поговорили по душам, — сказал я.

— По душам?

— Ну да.

Керк не понял. Я его не винил. Мне до сих пор казалось, что на меня напустили какие-то зловредные чары.

— Мы собирались с парнями заглянуть к нему. Обсудить насчет самолетов.

— Лучше не сейчас. Мне надо со всеми вами кое-что обсудить. Это касается звена.

— А точнее?

— Потом. В данный момент я иду домой, чтобы оторвать пару часов сна, — сказал я. — А вечером…

— Мы собирались помянуть Чуонга и Щупфорта. В «Фиолетовой грозе». Вечерком.

— Я приду. Заодно и обсудим.

Керк прищурился, поглядев мне в лицо.

— Или ты решаешь какие-то неразрешимые философские проблемы, приятель, — сказал он. — Или что-то замыслил!

Да, видно, слишком много написано у меня на лице. Я прицепил кривоватую наглую улыбочку сорвиголовы.

— Поживем — увидим, дружище Керк.

Громила цокнул языком.

— Ты мне не нравишься…

Улыбка исчезла. Мои веки слипались. Я чувствовал себя так, словно три дня подряд затаскивал на гору здоровенный камень, который срывался вниз, как только я добирался до вершины. Теперь понимаю страдания того парня, как его бишь там… Сизифа…

— Ладно, встретимся вечером в «Фиолетовой грозе», в половине седьмого, — сказал я. — К Ворчуну не ходите, если он сам не вызовет. Адью!

Керк захохотал. Он что, думает, я свихнулся? Вроде бы я не давал повода так думать! Жаль. Несмотря на многолетнее знакомство, я не мог сказать, что знаю своего приятеля так хорошо, как хотел бы.

Итак, необходимо сосредоточиться и взять себя в руки. Вспомнить, кто я такой…

Я постараюсь. К вечеру я должен быть как огурчик. Пока ясно одно — излечит меня только сон.

С этой мыслью я поплелся домой. Идти от офиса Старого Ворчуна до моей съемной квартирки вверх по склону холма не меньше двадцати минут. Со стороны Дракенфорт кажется компактным и уютным, словно ухоженный садик за ажурной оградой, но только очутившись в городе понимаешь, какие иной раз приходится делать концы. Дракенфорт — это мешанина узких и широких улиц, пересекающихся под разными углами. Застройка изначально проводилась стихийно, безо всякого понятия о гармонии, в результате чего и возникло подобное чудище, напоминающее лабиринт Минотавра.

Холм, на который я взбирался, был утыкан торговыми заведениями. Вдобавок на брусчатке расположились лотки и палатки, рядом с которыми кружился, словно на карнавале, волшебный и не очень народ. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы прорваться сквозь этот фестиваль купли-продажи. Пять раз мне наступили на ноги, трижды оглушили воплем в левое ухо и дважды в правое, толкнули локтем дважды, коленом под ребра четырежды. Когда меня выплюнули из толпы, я был похож на боксерскую грушу. Удивительно, что ребра целы. И это после того, как толстая дама, находящаяся в близком родстве с троллями, прижала меня своим задом к огрскому боку.

Может быть, я потерял прежнюю сноровку, а может, меня сглазили. Раньше путь через Улицу Звонких Монет был не таким тяжелым.

Сделав шаг, я чуть не растянулся на земле. Целый выводок гномиков только и ждал, чтобы броситься мне под ноги. Я покачнулся, прянул в сторону, точно испуганный конь. Гномики в разноцветных шапочках, щебеча, устремились в толпу и стали носиться у покупателей под ногами. Их ловкости можно только позавидовать.

Равновесие мне сохранить удалось, но не удалось избежать тычка, адресованного моим локтем массивному боку тролля, что стоял у стены и ковырялся во рту зубочисткой. Эта зубочистка могла служить мне тросточкой. Громада повернула ко мне голову, а я приготовился к выяснению отношений. Тролли обычно не агрессивны, но кто знает…

Если наступил такому мордовороту на любимую мозоль — чеши как можно быстрее и как можно дальше. Я раздумывал о маршруте отступления, но тролль и не думал раздувать скандал. Его взгляд из-под пушистых ресниц был отстраненно-романтическим. Словно у коровы на лугу.

Решив, что с меня хватит, я ретировался. Для этого мне пришлось перейти на бег.

Вот же невезуха! Может, кто-то наслал на меня проклятие Неловкости и Угловатости? Узнаю кто — голову откручу.

«Меблированные комнаты Мадам Арафель». Буквы, благодаря чарам, слегка искрятся и меняют цвет.