Ник Перумов: Ведуньин Двор

– Молчи. Анею слушайся, – старуха очень осторожно и нежно гладила крылья чёрной пустельги, и Анея невольно подумала, что делать тут уже нечего – нет больше Зорьки, не уберегла глупая карга, об башку б её дурную посох ейный изломать бы весь!..

Мальчишка слушался. Рана, по счастью, оказалась не столь тяжёлой, сверху вошла пуля, видать, вода задержала, пусть на чуть-чуть.

А вот Зорька…

Чего смотришь на неё, Верея?! Ты её убила, по дурости да гордости, передо мной рисуясь, на зрячего послала!..

Старая колдунья вдруг зашипела, негромко, по-змеиному, «засвистела по-звериному», как сказали бы сказочники. Взвился вокруг стылый ветер, повеяло жутью, тьмою, подземным холодом. Зазвенели, застонали висящие на ремешке амулеты. Пальцы всё гладили и разминали крылья мёртвой птички, и Анея вдруг осознала, какую силу вливает сейчас её старая наставница в маленькое, но, казалось, безнадёжно мёртвое тело.

А потом посох Вереи вдруг полыхнул – с навершия вниз побежали, разгораясь, оранжевые жаркие язычки.

– Не-ет, себя я не сожгу… – зашипела старуха, да так, что у Анеи едва дыханье не пересеклось. – Не сожгу-у… не сразу…

Вонзённый в землю посох горел ярко и весело, разбрызгивал искры, и молодая ведунья вдруг подумала, что для стрелков с правого берега нет лучше подмоги – такое пламя углядишь сквозь любой туман.

Но зато жуткая рана на груди соколицы закрывалась прямо на глазах.

Анея аж вскрикнула.

– Не знаешь, что посох этот я с детства растила, собственной кровушкой, что ни день, поливала? – жутковато усмехнулась Верея. – Вот теперь он за меня и горит… А ты не бледней мне тут! – накинулась вдруг на закатившего глаза Ольга. – Подумаешь, пулькой в спину получил! Кости не задеты, жилы большие не пробиты. Мясо зарастёт.

– Матушка Верея… а что же с Зорькой?.. Как я… к маме-то… вернусь?..

– Скоро узнаешь, – посулила старая ведунья. – Ну, закончила ты с ним, Анея? Вставай да пошли. В путь-дорогу нам собираться, ученица моя былая. Вишь, кажется Зверям, что не всё ещё я тебе обсказала, не все тайны раскрыла…

– Какая ещё путь-дорога?! – ахнула бывшая ученица. – Да ты в уме? Девочку похоронить! Облик вернуть, чтобы хоть проститься с нею могли!..

– Х-ха! – страшно осклабилась Верея. – Поверила, да, Анеюшка? Не-ет, поживёт ещё наша Зорька-зоряница, красная девица.

С ума спятила. Оюродивилась, с ужасом подумала Анея. Повредилась головою от горя.

– П-поживёт, Верея Велиславна?

– Ежели мы с тобой, милая, на задницах сидеть не будем, а ноги в руки – и на юг, за речку.

– А за речкой-то что?!

– Лекарство, – Верея так скалилась, что хоть саму Костлявую с неё рисуй. – Лекарство для Зорюшки нашей.

Тронулась. Точно. Нет от смерти лекарства, умершего ничто не поднимет.

Куда деваться? Что делать? Стукнуть обезумевшую старуху по голове, отобрать Ольга, встать перед кругом ведуний и ведунов, потребовать паренька себе?

– Уймись, девочка, – процедила сквозь зубы Верея Велиславна. – Посох мой, на крови выращенный, видела? Вот и лекарство для Зорюшки на крови замешено. Не твоей, не бледней; но моей и вражьей. А потому – собирайся, ученица, идём за реку. Ольга отошлём и выйдем.

– Ты, наставница, обезумела, – тоже сквозь зубы ответила Анея. – Какие лекарства?! Что ты несёшь? Убила девчонку, на зрячего погнала – мне, что ли, нос утереть хотела?

– Ай, молодца! – восхитилась старая ведунья. – Попрепираться со мной решила?

– Препираться я с тобой не буду, старая. А вот перед кругом – встану. Зорьку похороним. Ольга себе попрошу. Поняла? Не дам тебе его губить!

– М-м-м, хорошо, – невозмутимо отозвалась Верея. – Ну, а коль я тебе поклянусь, что знаю средство, что вернёт Зорю к жизни? Что ведомо мне снадобье, только мне, никому другому, что подействует? Поверишь ли? Обманывала ли я тебя? Лупить лупила, верно, – а обманывала?

Приходилось признать – нет.

– Не обманывала, – нехотя согласилась Анея.

– Так поверишь ли мне в последний раз? – тяжело воззрилась на неё старуха. – Пойдёшь со мной? Поможешь?

– Поможешь?

– Я, Анея, не боюсь никого уже и ничего. Ну, разве что Врана – так его все боятся. Смерть она смерть и есть. Ни позора не боюсь, ни стыда, ни осуждения. Круг пусть что хочет делает. Решит Ольга тебе отдать – слова не скажу. Но последнюю попытку Зорьку спасти – неужто не сделаешь? Со мною вместе?

Анея заколебалась. Уж слишком уверена в себе, слишком напориста старуха. И да, во вранье Верея Велиславна не замечена. Сурова, грозна, жестока даже – но правдива.