Макс Фрай - Ключ из жёлтого металла

Она кивнула, убежала и через несколько секунд вернулась с сигаретой, зажигалкой и тряпкой. Протянула мне сигарету, помогла прикурить, быстро вытерла пол и снова ушла на кухню, приказав собаке: «Охраняй!» Как будто я мог сбежать. Смешно. Но собака поднялась ко мне, дружески ткнулась головой в плечо, лизнула руку, а потом улеглась, пристроив мне на колени косматую башку. Я почти машинально опустил руку на черную шерсть, погладил пса. И вдруг во всех подробностях вспомнил свою давнюю поездку в Прагу за ключом от двери в нашем подвале. С ним в итоге такая свистопляска вышла — мама не горюй! Столько всего случилось, что я потом, когда все закончилось, никак не мог понять, что мне приснилось, а что случилось наяву, поэтому в конце концов махнул рукой на попытки разобраться. Забыть проще. И я действительно успешно выкинул эту историю из головы. А теперь вспомнил, да так ясно, как будто вчера все было. Надо же.

— Кофе готов, — сказала Мирра. — Давай-ка поднимайся на ноги, дедушка Фил. Пошли в кухню. Я тебе помогу.

Я благоразумно не стал отказываться от помощи, позволил ей меня поднять и потом шел, опираясь на нее. Это, чего греха таить, было очень приятно. Девица оказалась на диво сильная, управлялась со мной, как с младенцем; впрочем, нетрудно быть сильным, когда кому-то снится, что тебе двадцать с небольшим лет, я бы на ее месте и сам…

— Ты вспомнил, — не спросила, а утвердительно сказала Мирра, наливая мне кофе. — Очень хорошо. А теперь все-таки попробуй угадать, где ты слажал. В чем была ошибка?

— Ошибка? — переспросил я. — А разве была ошибка?

— Тебе виднее, — сердито отрезала Мирра. И уже более благожелательно добавила: — Подумай хорошо. Не расслабляйся. Я тебе кофе не для баловства варила, а чтобы соображал лучше.

— А по-моему, я тогда все сделал правильно, — сказал я, прикуривая новую сигарету. — Ключ в итоге достался Карлу, как он и хотел. И Лев был доволен, он еще потом…

— «Лев был доволен»! — кривляясь, повторила Мирра. — Лев, видите ли, был доволен. Еще бы он не был доволен! Любой на его месте был бы доволен. Наврал с три короба, заговорил тебе зубы, хапнул чужой шанс и живет теперь припеваючи, пока ты… и вообще все… Ай, ладно.

Она в сердцах швырнула на пол чайную ложку, которую держала в руках, и отвернулась к окну. Было видно, что она совершенно вне себя от досады.

— А что, не надо было? — растерянно спросил я. — В смысле, Льва к двери подпускать? Но это был его ключ. И его дела с богиней Гекатой, в которых я ничего не понимаю. А я был просто посредником между ним и Карлом. И вроде так все хорошо уладил: и Лев свое получил, и Карлу ключ в конце концов достался… Нет?

— Ты дурак, — резко сказала Мирра. — Это был твой ключ. И твоя дверь. И наши с тобой дела. Надо было брать, пока я давала. А теперь — посмотри, во что ты превратился. Злой, скучный, никому не нужный старый пердун. И за окном у тебя черт знает что происходит. И по правде сказать, не только у тебя за окном. Ты новости читаешь, смотришь, слушаешь? И как тебе?.. Нет, не обольщайся, все так хреново вовсе не потому, что вокруг враги и уроды. Это лично ты все профукал. Ладно бы только свою жизнь — вообще всё.

— Подожди, — остановил ее я. — Как это? Я один — вообще всё? И почему ты говоришь: «пока я давала», «наши с тобой дела»? При чем тут ты?

И тогда она начала смеяться. Хохотала так, что оконные стекла ходили ходуном, а с плиты слетела кастрюля, кофейная гуща рассыпалась по полу и сложилась в причудливую кляксу в форме собачьей головы. Подняв глаза на Мирру, я увидел, что теперь в моей кухне хохочут сразу три женщины, похожие друг на друга, как сестры, но одна из них ослепительно прекрасна, вторая страшна как смерть, а при взгляде на третью я вдруг обнаружил, что окружающий мир наконец-то исполнился смысла — все еще непостижимого, но явственного, ослепительного, животворящего, как я и просил когда-то, жаль только, что слишком поздно, потому что я умираю — уже умер, и…

Я проснулся, содрогаясь от рыданий. Плакал взахлеб, неудержимо, как в раннем детстве, когда еще не понимаешь, что все когда-нибудь пройдет, не знаешь, что есть это самое «когда-нибудь», что вообще есть будущее, которое приносит перемены, поэтому любая беда — навсегда, и любая боль — навсегда, и успокоиться совершенно невозможно.

Кто-то был рядом, этот кто-то обнимал меня, гладил по голове, по спине, шептал:

— Ну что ты, миленький, что ты, мой хороший, не надо так, это был просто сон, а теперь ты проснулся, честное слово, проснулся, я точно знаю, верь мне, я в таких вопросах эксперт.