Маргит Сандему - Крылья черного ворона

— Посмотрите! — воскликнула Мира. — С обеих сторон крутые склоны! Может быть, это уже перевал?

— Во всяком случае, долину мы уже миновали, — ответил Петер. — В самом деле, это перевал, я узнаю ту вершину. Мы выехали из леса, Хейке, мы миновали его!

— Мне трудно в это поверить, — с благоговением произнес Хейке, и в голосе его слышалась радость и облегчение.

Это и в самом деле был перевал. За перевалом начинался мир живых людей.

Но не все трудности были пройдены. Оставив позади себя наполненный треском и грохотом лес, и взобравшись на вершину перевала, они увидели перед собой бесчисленные холмы и долины, среди которых не было и следа той дороги, по которой они пришли сюда.

Их охватил страх при мысли о том, что колдовство простиралось за пределы этой местности.

К счастью, уже спустившись в ближайшую долину, они увидели дорогу. Последний заколдованный участок — гребень перевала — был пройден. Когда-то, в давние времена, здесь проходила дорога, теперь же обитали лишь призраки и привидения.

Они легко сориентировались, потому что дорога, на которую они вышли, переходила с одной стороны в непроторенную тропу, а с другой стороны была наезженной.

— Следует ли нам поехать по ней? — скептически произнес Петер.

— Петер Неверующий, — с улыбкой произнес Хейке. — Да, я считаю, что это как раз та дорога, которая нам нужна.

Мира ничего не сказала. Она только с собачьим подобострастием смотрела на плечи и затылок Петера.

Они ехали всю вторую половину дня. Временами в молчании, а временами в оживленной беседе. Примечательно, что обычно оживленный Петер был теперь в подавленном настроении и временами впадал в настоящую меланхолию. А впрочем, в этом не было ничего удивительного, как показалось Хейке: ведь Петер был отчаянно влюблен и получил такой страшный удар!

Но в одном все были согласны: все были неописуемо голодны, и средства их были столь же неописуемо скудными.

— Когда мы, собственно, в последний раз ели? — задумчиво спросила Мира, когда они сделали привал у небольшого озерца. Они собрали много ягод, а Петеру удалось поймать руками великолепную рыбу. И теперь они с нетерпением ожидали, когда она испечется.

— Тс, — произнес Петер. — Когда начинаешь думать о таких вещах, рискуешь рано или поздно сойти с ума…

— Думаю, мы ели в последний раз в Таргул Штрегешти, — сказала Мира. — Но что именно? Никак не могу вспомнить!

— Когда мы несколько дней назад пересекли этот перевал, — пояснил Хейке. — Мы попросту попали в давно исчезнувшие времена. Мы вернулись… В какой год, как ты думаешь, Петер?

Перевернув на углях рыбу и подув на свои пальцы, его товарищ ответил:

— Трудно сказать. Мы знаем, что Феодора умерла в 1618 году. После ее смерти деревня еще некоторое время существовала. Нет, я не знаю точно, было ли это в прошлом веке или в нынешнем. Ну, говори дальше!

— Итак, я думаю, что в трактире мы ели настоящую еду, ту, которую в те времена ели жители деревни. Но в крепости…

— По вкусу она напоминала сено или траву, а то и вовсе была безвкусной, — добавил Петер. — Ты прав, Хейке. В том исчезнувшем времени, в котором мы оказались, Никола, Феодора и кучер были привидениями, посещавшими живую деревню, как того и следовало ожидать. Уфф, нет, во всем этом так легко запутаться! Деревня-призрак с еще более древними привидениями! Во всяком случае, мы сняли с деревни проклятие и спасли бесприютные души усопших, не так ли? Во всяком случае, ты это сделал, Хейке.

К их удивлению Петер заплакал. Он пытался закрыть лицо руками, но его всхлипы все равно были слышны. Они понимающе молчали, хотя и были смущены, как это всегда бывает при подобных бурных проявлениях чувств. Наконец ему удалось успокоиться, он глубоко вздохнул и патетически шмыгнул носом.

— Я пережил сегодня такие испытания, — сказал он, вытирая слезы. — Как мог я, так восхищавшийся тобой, Хейке, вести себя подобным образом по отношению к тебе? Я был просто мерзким нытиком. А потом взял и ударил тебя топором! Я чуть не убил тебя! Я сам не понимаю, что заставило меня поступить так. Мне хочется умереть, Хейке, я так сожалею о случившемся!

— Ты находился под властью любовных чар Ансиолы, — со знанием дела произнес Хейке. — Я уже тогда понял это, так что я не обращал внимания на твое поведение. Единственной моей ошибкой было то, что я принял это за обычную, земную любовь, считая, что она может сделать из человека все, что угодно. Тогда я еще не знал, что Никола — это злой призрак и что ты поддался ее магии.