Маргит Сандему - Лед и пламя

— Да, теперь им, наверное, может понадобиться помощь святых со всего света. Но мне кажется, что Тула поклоняется совсем не святым.

Белинда испуганно посмотрела на него. Затем она приступила к повседневным делам — чтобы заглушить страх за своих спутников, которые теперь исчезли из вида, страх перед пугающей, нереальной атмосферой на этой равнине. И чтобы заглушить горячие, настойчивые толчки во всем теле.

День пришел. Необычный день с мертвящим снегом, который немного ниже на равнине подтаял, но крепко вгрызся в возвышенность. Царила необычная тишина, что-то боязливое и выжидающее вибрировало в чистом воздухе, в громоздящихся горах и в душах Вильяра и Белинды. Они совместно благоустроили свой лагерь, не подходя близко друг к другу, не касаясь друг друга. Вильяр помог Белинде нагреть воду в их единственном маленьком котелке, а затем она выстирала всю грязную одежду, в том числе Тулы и Хейке. За время странствия ее накопилось довольно много. Было чудесно делать что-то полезное, это отгоняло тревожные мысли. Вильяр чинил конскую сбрую и выполнял тяжелую работу, все время с тревогой поглядывая на небо. Но, как казалось, снегопада больше не будет, вместо этого облака мало-помалу поредели, и в конце концов выглянуло солнце. Это обрадовало Белинду — теперь одежда высохнет. Вообще, как ни странно, ветра не было, и лошадям было легко пастись в рыхлом неглубоком снегу. День должен был бы быть чудесным. Но он не был таким. Он был зловещим! Они почти не разговаривали. У Белинды сосало под ложечкой, и это не проходило. А Вильяру казалось, будто все сплелось в невыносимом напряжении.

Когда солнце клонилось к закату, они поужинали в теплом шалаше. Белинда сидела на корточках, обхватив ладонями теплую кружку. От сухой выстиранной одежды в углу шалаша приятно пахло солнцем и свежестью. У стены стояла маленькая элегантная дорожная сумка Тулы. Сердце Белинды сжалось. Воспользуется ли Тула ею когда-нибудь снова? Хейке взял с собою большую часть своих вещей, свои чародейские средства.

Белинда узнала, как и многие до нее, что пассивно ожидающим бывает особенно плохо. Быть в середине событий, приключений, как бы ужасны они ни были — другое дело. Ожидание же только расшатывало нервы.

Вдруг она заметила, что Вильяр украдкой наблюдал за нею. Она быстро отвела взгляд, не нашла в себе сил ответить. Но когда он перестал смотреть на нее, то она почувствовала разочарование. Это была, конечно, непоследовательность влюбленности.

— Они должны были бы быть теперь уже здесь? — сказала она робко.

— Я в этом не уверен. Мы должны быть готовы к тому, что это займет несколько дней.

Они должны были переночевать в шалаше. Одни. Вдвоем. Белинда заметила, что он опять украдкой рассматривает ее. Она так растерялась, что уронила кусок хлеба. Что еще?

Солнце зашло. Выплыла бледная луна, окрасившая горы в цвет матового серебра. Похолодало. В последний раз они вышли из шалаша, чтобы присмотреть за лошадьми. В сотый раз за день, не меньше, они бросили взгляд на русло реки, находившееся между краями ледника. Теперь было труднее различить предметы, но там наверху все казалось совершенно безжизненным. Пока они ужасно медленно тащились обратно к шалашу, Вильяр вздрогнул и резко остановился.

— Что случилось? — спросила она.

— Мандрагора, — прошептал он. — Она сжала коготки. Оцарапала меня!

Белинда плохо понимала, что такое мандрагора. Она мельком видела этот корень, когда Хейке передал его Вильяру, но не могла разглядеть его. Не удивительно, поскольку он был странен и необычен не только для простоватой Белинды. Она нахмурилась. Может быть, это животное? Большой рак или нечто подобное? Можно ли было ждать от нее понимания?

— Это означает, что…

Вильяр скорчил гримасу, когда волшебный корень опять оцарапал его.

— Это означает, что Хейке, а также и Тула, в большой опасности. Я должен войти в долину. Немедленно!

— Конечно. Подожди только, пока я возьму мою куртку.

— Нет-нет, ты останешься здесь!

— О нет! Позволь мне быть вместе с тобой, — горячо попросила она. — Что мне…

Она замолчала. Вильяр мгновение смотрел на ее доброе, доверчивое лицо. Что хотела она сказать? «Что мне терять?» Или «Что мне остается в жизни?» Или просто «Что мне делать здесь совсем одной?»

Нет, в последнее он не верил.

— Хорошо, тогда пойдем, — сказал он голосом, выражавшим что-то среднее между отчаянием и нежностью…

Пока они быстро собирались, Вильяр окинул русло реки оценивающим взглядом.