Маргит Сандему: Любовь Люцифера

— Это была противоположность Люциферу! — сдержанно улыбнувшись, сказала Сага.

— Да, Люцифер стал силой зла как в христианстве, так и в исламе. И люди не замедлили свалить все свои грехи на него.

— Вот именно, — сердито произнесла Сага.

— Большую путаницу внес Ветхий Завет, назвав падшего царя Вавилона Утренней Звездой, что по-латыни означает Люцифер. Народ Израиля имел обыкновение называть своих врагов Люцифером, которого их бог Яхве должен низвергнуть в преисподнюю. Это было вполне понятное умонастроение, когда власть врагов превышала их собственную. Но речь шла сугубо об их земных врагах, и это вряд ли имело отношение к самому первому Люциферу.

Немного помолчав, Анна-Мария посмотрела на дочь мечтательным взглядом и сказала:

— Есть еще одна, менее известная, легенда о любви Люцифера…

— Это звучит заманчиво! Расскажи-ка!

— Хорошо. Если я только вспомню ее, ведь я читала ее так давно. Это было еще в Скенесе, когда я была молодой…

— Ну, ну, ты же все помнишь, — улыбнулась Сага.

Собравшись с мыслями, Анна-Мария наконец начала:

— В те времена, когда Люцифер был еще ангелом Господним и поддерживал в мире порядок, призывая к ответу и наказывая всех, он встретил на земле одну прекрасную женщину. Здесь во всех мифах говорится об этом по-разному, как это всегда бывает, но, согласно самому первому мифу, он был изгнан до того, как была сотворена первая женщина. Но сказка есть сказка. Может быть, он был тогда еще джинном, или же продолжал некоторое время оставаться ангелом после сотворения человека… В мифах говорится, что Люцифер воспылал к этой женщине любовью.

Сага вздохнула. Все это казалось ей очень романтичным.

— Ангел не мог иметь связь с земными людьми, — продолжала мать, — поэтому он мог любоваться ею только издали, и она даже не подозревала об этом.

Вскоре он был изгнан из рая и больше не мог любоваться ею. Он не мог видеть из преисподней, что творится на земле.

Но один из архангелов заметил любовь Люцифера к этой женщине, когда тот был еще среди ангелов. И архангел попросил Творца смилостивиться над своим бывшим другом. Сначала Господь был неумолим. Никто не смел обращаться к Нему с просьбой. Он считал это дерзостью! Но когда все архангелы стали просить за падшего ангела, Он смилостивился, зная, что Его милость все равно будет бесполезной.

Поэтому Он решил позволить Люциферу появляться на земле раз в сто лет. Обрати внимание, Сага, на то, что в этой саге его называют не Дьяволом, который мог появляться среди людей, когда, где и как ему хотелось. Он же был действительно падшим, призванным находиться исключительно в преисподней — или в Геенне, как говорится в Библии. Геенной называлась выжженная солнцем, безводная долина к юго-востоку от Иерусалима, где иудеи приносили в жертву Молоху своих детей, в местечке, называемом Тофет. Позднее в этом месте стали сжигать трупы преступников и самоубийц. Поэтому слово Геенна стало означать ад, местопребывание грешников после смерти.

— Вот и весь миф о пребывании в аду, — лаконично заметила Сага.

— Да, но священники хорошо пользуются им, чтобы запугивать людей. Так вот, легендарный Люцифер мог раз в сто лет на короткое время посещать землю. Ту самую желанную женщину он, разумеется, никогда больше не видел, ведь она не могла жить так долго, а если и могла, то была бы уже старухой. Но Господь сделал так, чтобы Люцифер сохранил всю свою тоску, все свою страсть к ней, хорошо зная, что поиски Люцифера обречены на вечную безнадежность. Таким образом, Господь все же отомстил Люциферу.

Закончив свой рассказ, Анна-Мария встала, чтобы положить на место заштопанные чулки. Но Сага все еще продолжала сидеть на стуле, подложив под себя ноги. Было уже совсем темно, мать зажгла в доме свет.

— Мама, — сказала Сага. — Почему такое никогда не происходило со мной?

Анна-Мария сразу поняла, что имеет в виду ее дочь.

— Шира тоже была избранной, дитя мое. И ей пришлось долго-долго ждать. Но когда к ней пришла весть, она знала, что ей нужно делать, у нее не было никаких сомнений.

Подойдя к Саге, которая неотступно смотрела на угасающий огонь, она положила руки ей на плечи и спросила:

— Тебе страшно?

Сага вскинула на нее глаза.

— Страшно? Нет, нисколько! Просто я чувствую нетерпение. Я не хочу сначала состариться! Анна-Мария улыбнулась.

— Тебе еще очень далеко до этого. Думаю, у меня и твоего отца больше оснований для страха.

Сага взяла руку матери, лежавшую у нее на плече.