Маргит Сандему - Немые вопли

— Есть ли из этой комнаты еще какой-то выход? — спросил ленсман.

Натаниель покачал головой.

«Натаниель — настолько сильная личность, — подумала Эллен, — что даже такой солидный человек, как ленсман, верит, будто Натаниель видит через закрытые двери».

Сама же она уже сделалась безусловной поклонницей Натаниеля.

И… хотя у нее живот подводило от страха перед этой жуткой и мистической дверью, она все же чувствовала какое-то подобие триумфа. Ведь теперь они убедились в том, что она не дурачила их. Кто-то и в самом деле ходит здесь по ночам.

Но при мысли о том, что в том месте, где была маленькая дверь, открывалась очень большая дверь, у нее по спине бежали мурашки. Может быть, на этом месте когда-то была большая дверь? Именно через нее и проходило привидение?

Нет, снова ей лезли в голову такие мрачные мысли!

Рикард поднял было руку, чтобы ощупать безнадежно захлопнувшуюся дверь, как тут же остановился.

— Живо в комнату! — прошептал он, отпирая ключом комнату номер семь.

Все быстро зашли туда. И тут Эллен тоже услышала: по лестнице кто-то поднимался.

«Спаси и помилуй…» — мысленно произнесла она. Появление второго блуждающего привидения лишило историю всякой жути и придало ей смехотворный оттенок. Эллен было уже не страшно. Фактически, в эту ночь она и не испытывала того глубокого страха, который преследовал ее прошлой ночью. И она шепотом сказала об этом Натаниелю.

— Я знаю, — ответил он.

Она в этом не сомневалась.

В предрассветном сумраке она заметила на его лице улыбку — улыбку понимания. Ему тоже показались комичными эти крадущиеся привидения, и он заметил искру веселости в ее взгляде. Это наполнило ее доселе незнакомой ей радостью.

Мистическая дверь снова заскрипела, протяжно и визгливо.

— Скорее! — шепнул остальным Рикард.

Внезапно Эллен осталась одна в комнате. В коридоре послышался испуганный крик, и она высунулась, желая узнать, в чем дело.

Таинственная дверь снова открылась, но трое мужчин уже схватили какое-то извивающееся в их руках существо.

— Включай свет! — приказал ленсман.

Эллен быстро подбежала к лестнице и повернула выключатель. Коридор залил ослепительно яркий свет.

Еще не успев вернуться обратно, она услышала сердитый голос ленсмана:

— Ну и ну! Это интересно!

Бывший хозяин гостиницы, господин Николайсен, имел весьма жалкий вид в окружении трех сильных мужчин.

— Мы предполагали, что этой ночью нам попадется кто-нибудь, — удовлетворенно произнес ленсман. — Но кто мог знать, что в сеть попадется такая крупная рыба! Конечно, до нас уже не первый год доходят слухи о том, что по ночам к гостинице подъезжают какие-то грузовики, особенно зимой, но мы просто не придавали этому значения. А теперь будьте так любезны, откройте для нас эту дверь!

Николайсен наконец-то пришел в себя.

— Дверь? Какую дверь? Я возвращался в девятый номер, чтобы посмотреть, не забыл ли я там вчера свои очки.

— Не болтайте чепухи! Мы все видели, что вы собирались пройти через эту дверь, но не успели. Откройте ее снова!

— Вам это просто показалось. Эта дверь не открывается.

Но уполномоченный по криминальным делам уже просунул пальцы между стеной и косяком двери, провел вниз, потом внезапно остановился.

— Здесь есть крючок, — сказал он. — Посвети-ка, Натаниель!

— Не прикасайтесь к двери! Вы погибнете! — угрожающе произнес Николайсен.

— Вовсе нет, — сухо заметил Натаниель.

Они осторожно подняли крючок. И весь дверной блок с каркасом отошел в сторону.

Они увидели перед собой темную щель. Ленсман тут же запер Николайсена в одной из комнат.

— И не пытайтесь выскочить из окна, — предупредил он его. — Эллен уже узнала, как это трудно сделать. К тому же здесь до земли дальше, чем в ее комнате.

Он сказал это с нескрываемым злорадством.

Дверь, ведущая в неизвестную комнату, открылась с адским грохотом и скрежетом. Естественно, электрического освещения в комнате не было, но кое-что все равно было видно.

Комната была, как и предсказывал Натаниель, очень маленькой, с бревенчатыми стенами. Без окон. Кроме вделанных в стену бревенчатых нар в комнате не было никакой мебели. И на площади менее, чем в четыре квадратных метра, стояли плотно закупоренные кадки или бочки. Вдоль одной из стен стояли бутылки с иностранными этикетками.

На нарах сидел какой-то человек, всем своим видом пытавшийся внушить им, что его здесь нет.

Ленсман, не отличавшийся изысканностью чувств, без обиняков спросил: